поехали вместе с Бернаром «покататься на машинке». Остановка оказалась за столиком в «Седьмом небе»9, я никогда там не была и действительно оказалась на седьмом небе. Марсель немного смущался, зато Бернар просто излучал веселье, время от времени толкая Марселя локтем.
– Давай, не тяни! – он наполнил бокалы шампанским.
Марсель взял меня за руку и очень тихо сказал:
– Тебе сегодня 17 лет, через год будет 18, и мы поженимся, я увезу тебя во Францию. А теперь я торжественно обещаю, что с сегодняшнего дня ты и только ты моя невеста, перед Богом и людьми, в чем беру свидетелем Бернара!
Я просто потеряла дар речи, пытаясь осмыслить то, что он сказал. А Марсель уже бережно прижал меня к себе и впервые поцеловал в губы. Это оказалось совсем не так, как «в щечку». Я удивленно смотрела на Марселя.
Бернар тем временем пододвинул нам салфетку с колечками. Марсель надел мне на пальчик одно, я ему другое.
В голове у меня звенели колокольчики. Все это, наверное, происходило не со мной, я скоро проснусь… пойду на работу или еще куда…
Мы сели за столик и подняли бокалы. Бернар изображал, как он утирает скупую мужскую слезу. Шутник!
Я никак не ожидала такого поворота, думала, так и будем дружить… Ведь в Советском Союзе не принято было обсуждать интимную жизнь. Как будто ее вообще не существовало. О ней не говорили, не писали, не показывали по телевизору. Я и не задумывалась об этом, у меня было так много интересных дел!
А тут такое… Даже опомниться не успела. Почему-то я доверяла Марселю безоглядно, меня не смутило, что он даже не спросил, согласна ли я. Конечно, согласна! Ведь это мой принц. И он предлагает поехать с ним в его прекрасную страну! В страну, о которой я мечтала с детства, читая и перечитывая Дюма.
На следующий день в Моспроекте меня попросили зайти в партком. Там сидел незнакомый молодой человек, который строго спросил, куда это я вчера вечером ездила. У меня сердце ушло в пятки: колечко-то я еще не сняла, так хотелось хоть чуть-чуть поносить. Сжала кулачки и честно ответила:
– В «Седьмое небо», у меня был день рождения.
И все. Меня больше ни о чем не спросили и отпустили. Какое счастье!
Потом был май, июнь, когда Марсель приезжал в Москву, мы много ездили верхом. Он не любил лошадей, он вообще не любил вещей, где нет логики, а лошадь – существо не всегда предсказуемое. Интересно, что лошади как будто знали о его неприязни к ним и платили той же монетой. Самые спокойные начинали хулиганить, когда он на них садился. Со стороны казалось, что лошади развлекаются, стараясь показать своему всаднику, что они и правда такие своевольные. Однажды, когда мы возвращались с прогулки, сзади с шумом вспорхнула стайка воробьев. Этого оказалось достаточным, чтобы лошадь Марселя понесла, ну и моя за компанию. Лошади любят, воспользовавшись удачным поводом, изобразить страх и побегать вволю. Мне удалось быстро успокоить Фарна, а конь Марселя сам вдруг остановился как
Ресторан в Москве на Останкинской телебашне
