спицу вплотную к сложенной кости и из нее выдвинулись защелки. Потом он с облегчением вздохнул и принялся стягивать аппарат с руки Ефима.
Тот был просто шокирован и рассматривал свою руку – лучевая кость теперь не торчала.
– Вот так вот быстро?! Спасибо тебе, Алан.
– Да не за что. Это же моя работа… Через пару недель придешь ко мне, подшлифуем тебе шрамы… Подожди, посиди еще. Сейчас будет немного больно – но потерпи, прими это как плату за свой новый статус…
С этими словами Алан взял что-то со стола и крепко прижал к груди Ефима. Тот заорал от боли и попытался встать, но руки-то были привязаны… Через несколько секунд Алан отпустил его, а на груди Ефима дымилось свежее клеймо – кружок и треугольник вершиной кверху…
– Приветствую тебя, первородный! – торжественно, но мрачно произнес Алан. – Пойдем, я отведу тебя в место твоего обитания…
Глава 4
И они куда-то ушли. Я все смотрела в темнеющее над головой небо… Что за сумасшедший день! Только утром я была у нас в лесу с Сашкой, Лешкой и Домкой… И вот я здесь… Увижу ли я их когда-нибудь? Скоро меня отдадут в лапы тому борову, Ставру и я буду «следовать своему природному предназначению»… Причем моего согласия никто и не спросит… Я так распалила себя этими мыслями, что слезы градом потекли по лицу. Полноценно рыдать лежа на спине не получалось – невозможно ни в руки уткнуться ни просто в стол или на чем я там лежу… Да и слезы все норовят в нос залиться… Вернувшийся вскоре Алан застал меня в стадии полного расстройства. Он стоял и удивленно смотрел на меня:
– Что с тобой? Что происходит?
Он быстро ощупывал меня в разных местах и пытался понять причину моего поведения.
– У тебя поднялась температура… По-видимому, перегорает молоко. Потерпи немного, скоро его не станет и температура спадет…
Я разрыдалась в голос:
– Да причем здесь температура! Я хочу кормить своего ребенка! Я хочу видеть его радостный взгляд у своей груди! Я хочу ощущать его тепло и радоваться тому, что я даю ему такую прекрасную пищу! Я хочу к Сашке, хочу его теплых объятий, хочу к нам в лес под голубым небом и пылающими багрянцем и золотом листьями! Я хочу нежиться в прозрачной воде горной реки! Я хочу к нам на печку, где мы с Сашкой занимались любовью!
И вконец измотав себе душу, я опять в голос разрыдалась. Алан в растерянности смотрел на меня:
– Но я не знаю… Что лично я могу сделать? Неужели все это правда, а не плод твоей бурной фантазии? И откуда она у тебя так развита? И ты плачешь не от боли, а от… недостижимости твоих желаний?
Казалось, он искренне пытается понять меня и чем-то помочь. Почти постоянно он замолкал и все шевелил волосами.
– Давай начнем с начала – что я могу сделать для тебя? Начнем с твоего физического состояния, с этим мне проще разобраться. Сейчас ты страдаешь от переполняющего тебя молока, так что у нас есть два принципиально разных варианта
