период мне дорог тем, что тогда жил полной жизнью, дышал свободно; где не было зла, насилия, подавления личности, грубости и хамства со стороны старших; тогда радовался всему, что делал, чем занимался. Иначе говоря, не было того самого мрачного фона, на котором прошло все мое детство. Впервые почувствовал себя человеком, а не, говоря языком отца, зверёнышем. Впервые почувствовал, что меня ценят, мною по-настоящему и искренне гордятся; что-то могу в этой жизни и что-то значу для других.
Странно все. Потому что (хочу прямо сказать) у городского населения наш брат, то есть ремеслуха, пользовалась откровенно дурной славой. Нас боялись. Замечал: когда мы шли группой по улице, то люди старались посторониться или перейти на другую сторону, считая, что с хулиганьем лучше не встречаться. Какие основания? Наверное, были причины дурной славы. Хотя официальная советская пропаганда до небес превозносила преимущества фабрично-заводского образования, сильно преувеличивая плюсы и всячески преуменьшая недостатки, но факт есть факт: сюда шли недоучки, недоумки, то есть те, кому просто идти было некуда. В общеобразовательной школе их держать не хотели, считая, что они не способны «грызть гранит наук», что учить таких – только зря народные деньги переводить. Перед такими два пути: первый – в систему ФЗУ, для пополнения отряда рабочего класса, гегемона советского государства, второй – в тюрьму.
Тогдашние учителя в общеобразовательных школах и не скрывали перед своими подопечными, что они делятся на две категории: на «чистых» и на «нечистых». «Чистые» – это те, кто учится хорошо и, следовательно, перед ними радужные перспективы продолжить образование в техникумах или институтах. «Нечистые» – это те, кто перебивается с двойки на тройку, те, у кого в мозгах полторы извилины и, следовательно, для них школа ФЗУ – единственно доступное благо.
Кастовый подход замечался во всем. Родители, например, стыдились говорить знакомым, что их ребенок в ремесленном училище. Потому что при всех усилиях официальной пропаганды в общественном мнении это выглядело дурно. Чего-чего, а нормальный родитель не хотел этого своему ребенку. Это правда. Об этом же говорит и такой факт.
Вместе со мной учились две группы на помощников машинистов станков канатно-ударного бурения. Они отличались от всех прочих тем, что набирались на базе среднего образования. Так сказать, наша элита. Так вот: эта самая «элита» неприкрыто демонстрировала, что форма, положенная учащемуся школы ФЗУ, их унижает. И всячески старались уклониться от ее ношения. Дирекция строжайше требовала и контролировала, но элита находила-таки предлоги, увиливала от сей принудиловки. Во всяком случае, будущие машинисты в городе в форменной одежде никогда не появлялись. По правде говоря, дирекция, устав бороться с элитой, в конце концов отступила, перестала замечать нарушения установленных правил по этой части. Дирекция стала закрывать глаза, но, обратите внимание, это касалось лишь элиты.
А что же я? Был всегда
