его на нашем руднике не любят?
– Скажете тоже: не любят… Он… он такой правильный! Он… он за справедливость. Как его можно не любить?! Мужик, что надо. Побольше бы таких… Он правильно критикует, по уму.
– Да?.. Выходит, ты мой юный почитатель?
– Вы? А причем тут вы?
– Понимаешь, – он склоняется надо мной и переходит на полушепот, при этом улыбается, – открою тебе страшную тайну, но только ты, чур, никому, понял?
Предвкушая услышать что-то ужасно страшное, округляю глаза и говорю:
– Я – могила, все так и умрет между нами. Никому слова не скажу, вот увидите. – Пытаюсь перекреститься, но вовремя спохватываюсь, что некрещеный.
Он произносит мне в ухо:
– Юноша, как ни прискорбно, но я и есть тот самый Захар Суббота.
Поднимаю на него глаза.
– Ну, да! Так я вам и поверил… Чтобы вы и Захар Суббота?! Ни в жизнь…
– Увы, но это так. Извини, если разочаровал; если ты хотел увидеть кого-то другого, а увидел всего лишь меня.
– Покажите паспорт – поверю. – Окончательно осмелев, довольно нахально заявляю в ответ.
– Показал бы, но это ничего тебе не даст.
– Как так? – Он меня совсем запутал. – У меня в паспорте написано: Мурзин Геннадий Иванович… Ну, и все прочее. У вас должно быть…
– В моем паспорте все не так.
– Ну, что я говорю? Какой вы Захар Суббота, если в вашем паспорте не так, а?
– Это бывает, когда… Как бы тебе объяснить… Захар Суббота – это мой псевдоним.
– Псевдоним? – Переспрашиваю его, выпучив от удивления глаза. – А что такое «псевдоним»?
– У человека иногда бывает две фамилии: одна настоящая, та, что в паспорте, а другая вымышленная, то есть псевдоним.
– Так не бывает. – Возражаю вновь.
– Бывает, юноша, бывает. Особенно в литературе и журналистике. Например, ты слышал о французском писателе Жорж Санд?
Гордо ответил:
– Да! Читал его роман «Консуэло».
– Его, говоришь? Вот и нет: автор романа не мужчина, а женщина.
– Как так? Жорж не может быть женщиной.
– Жорж Санд – это псевдоним писательницы. На самом же деле она – Аврора Дюпен.
– Значит… вы… Захар Суббота?
– Как ни прискорбно, но так.
– Во, здорово! Я разговариваю с самим Захаром Субботой. Скажу пацанам – сдохнут от зависти.
– Ты преувеличиваешь… Впрочем, мне надо в типографию… Ты ведь зачем-то пришел.
– Понимаете, – замялся, – у меня тут письмо. – Протянул тетрадные листки. – Прошу поместить в вашей газете.
– Ну-ка, ну-ка.
Он взял листки и стал читать.
– И почерк же у тебя. – Покачав головой, сказал он.
– Извините. – Виновато опускаю глаза вниз.
Он читает, а я наблюдаю за ним, пытаясь
