мира, не беспокоили уже пятьдесят лет, а атака означает новые беды.
Мать спросила тихо:
– А люди?
– Погибли, – коротко ответил маг.
– Ужасно, – проговорила мама. – Это ужасно. Я молю богов, чтобы они перестали нападать…
Лицо мага потемнело, лоб покрылся морщинами.
– Мольбы не помогут, – сказал он.
Я в страхе смотрела то на мага, то на мать. Она пару секунд молчала, потом подняла тревожный взгляд на главу Звенящей долины и спросила:
– Но почему вы пришли к нам? – спросила она.
Маг вздохнул, лицо стало таким, какое бывает у людей, сообщающих дурные вести.
– Я воззвал к оракулу, мне было видение. Мы можем спасти долину.
Мать было улыбнулась, но, видя напряженно лицо мага, спросила с тревогой:
– Что за видение?
Маг посмотрел на меня и снова вздохнул, мать вцепилась в спинку стула, а я попятилась, пока не уперлась в стену. Тревога в груди нарастала, а когда стала нестерпимой, в голове помутилось, и я сползла на пол.
Сердце застучало, как у испуганного кролика, громко отдаваясь в висках, я подняла взгляд на мага. Мама подбежала и обняла, словно могу вспыхнуть и прямо сейчас превратиться в пепел.
– Неужели нет другого выхода? – выдохнула она.
Верховный маг покачал головой.
– К сожалению, нет, – сказал он. – Твоя дочь единственная, кто может спасти всех.
В эту секунду поняла – мои желания лишь пепел в прогоревшем костре, а мечты о сыне пастуха, так и останутся мечтами.
Сердце застучало сильней. Повинуясь какому-то древнему инстинкту, я поднялась, прошмыгнув мимо изумленного мага, и выскочила за дверь.
– Агата! – донесся вскрик матери из-за спины, но я уже стояла на пороге.
В лицо пахнуло свежим вечерним воздухом, наполненным запахом трав и кухонь, которые тянутся из деревни. Местные жены традиционно готовят вечером, чтобы в остальной день заниматься другими делами.
В доме послышался ропот. Чтобы вновь не оказаться лицом к лицу с магом, я спрыгнула с крыльца и побежала вниз по тропе, в сторону холмов.
Земля за день нагрелась, и стопы впитывают благословенное тепло, пока спускаюсь мимо зарослей падуба. Плечи все еще трясутся от осознания, что маг и мать так просто распоряжаются моей судьбой, словно я коза или корова. Мысли прыгают то к народу Нижнего мира, то к верховным магам, то к Нижнему поречью, но постоянно возвращаются к сыну пастуха.
– Он все поймет, – бормотала я под нос. – Он любит… Он обещал защищать… Он скажет, что делать…
Я бежала мимо деревни, которая раскинулась под холмом и пыталась понять, почему должна рисковать ради тех, кто всю жизнь меня сторонится, почему должна слушать приказы мага. Но чем дальше убегала, тем больше понимала, как люблю это место.
Ноги сами принесли на южный холм. Я остановилась на краю обрыва и замерла.
