исправить. У тебя аллергия, будет плохо.
– Куда же хуже, чем есть?
– Пожалуйста, пропустим это истязание. Действительно, тебе не к лицу сигарета.
– Да, что ты говоришь?! – она сделала очередную затяжку и вырубилась.
– Хотя бы так! – Жан отнес ее на кровать и опять послушно начал исправлять устроенный ею безлад.
****
«Одна ошибка. Одна оплошность. Пусть даже большая, но не преднамеренная! Одно недосказанное слово, а в моем случае недописанное! Только единственный раз ревность закрыла мне глаза, всего лишь на мгновение я оказался слаб, а кару буду нести всю жизнь. Почему я тогда не поговорил с ней, почему не осмелился высказать свои сомнения? Все бы давно забылось. А теперь я пожинаю плоды собственной глупости! И ведь любил ее тогда и люблю сейчас в два раза больше! И она меня любит, я это знаю. Очень любит. Иначе давно бы уже вычеркнула из своей жизни. А обиду помнит…. Столько лет прошло с той никчемной записки, столько переговорено, еще больше – вымолено прощения, а стыдно до такой степени, что не знаю, куда девать глаза! Милая моя Виен! Как же тебе будет плохо, после всех этих загулов, но как это вовремя случилось. Ты хоть смогла все выплеснуть! И я теперь буду надеяться, что забудешь мою погрешность, увидишь, насколько сильно я тебя люблю, и простишь – старого, глупого мужа! Теряющего голову от пристрастия к тебе».
****
Наутро у Виен срыв начался прямо с утра. Едва открыла глаза, пошла в столовую, достала из холодильника недопитую бутылку, вытащила чашку.
– Прости, но сегодня я тебе этого не позволю! – Жан возник рядом как тень, бесшумно и сразу забрал у нее все.
– Але, гараж! Не имеешь право! Я свободный человек!
– Имею! Ты мне не соседка!
– Давай, дави на совесть! Вспомни о детях! Только не поможет. Детям на меня наплевать! Совесть давно отработала свое, не замучает, а ты… Ты можешь и не смотреть, раз я так тебе безобразна.
– Виен! – обнял. – Ты же другая! Опомнись, любимая!
– Ух! Как лихо. Да ножом по сердцу. Только я устала быть другой! Не знаю, что ты имел в виду, но больше не хочу быть прежней! Дай стакан.
– И не надо быть прежней. Ты всегда разная. Ты умеешь меняться, не теряя лицо.
– Дай мне стакан.
– Я прошу только об одном, не истязай себя.
– Дай мне выпить! – требование ее становилось все громче. Не желая огласки, Жан открыл холодильник, налил пиво, легкое, без алкогольное.
– Что это?
– Пиво, единственное, что ты пила всегда. А с похмелья говорят, помогает!
– Пей сам. Не пустишь к бару, уйду из дома!
– Не уйдешь!
– Запрешь?!
– Если понадобиться, то запру! Преступлю себя, но верну тебя к жизни!
– Я буду орать! – они говорили на повышенных тонах, причем Виен старалась саму себя перекричать, Жан говорил тише, но так, чтобы она его услышала:
