необходим сон, я принимаю морфий или веронал, но тогда я разбит весь следующий день. Иногда гашиш, но из-за него я тоже медленно думаю на следующий день. Я предпочитаю хлорал. Мне продолжать описывать этот день, который и так начался плохо?»
«Да, прошу вас».
«Я завтракаю в своем номере – вам нужны такие подробности?»
«Да, конечно. Расскажите мне все».
«Ну, завтрак – это ничего интересного. Хозяин Gasthaus’a обычно приносит мне немного горячей воды. Этого вполне достаточно. Иногда, когда я особенно хорошо себя чувствую, я прошу заварить мне некрепкий чай и принести сухарей. После завтрака я принимаю холодную ванну – это необходимое условие для активной работы, – потом работаю все оставшееся время: я пишу, размышляю, и иногда, когда мои глаза позволяют, я понемногу читаю. Если я хорошо себя чувствую, я отправляюсь гулять – иногда мои прогулки длятся часами. Я делаю записи, когда гуляю, и часто именно тогда из-под моего пера выходят самые лучшие вещи, меня посещают самые удачные мысли…»
«Да, я согласен с вами, – поспешно вставил свое замечание Брейер. – Мили через четыре-пять я понимаю, что смог решить самые сложные проблемы».
Ницше замолчал – его явно сбило с мысли замечание Брейера. Он начал было соглашаться, но запнулся, в итоге решил оставить его без комментариев и продолжил свой отчет: «Я всегда обедаю за одним и тем же столиком в отеле. Я уже говорил вам о своем рационе: никаких специй, только овощи, лучше всего – вареные, никакого алкоголя, кофе. Часто я неделями могу есть только вареные несоленые овощи. Я не курю. Я обмениваюсь парой слов с другими постояльцами за моим столом, но редко вступаю в длительные беседы. Если мне повезет, среди постояльцев может оказаться чуткий человек, который предлагает почитать мне вслух или пишет под мою диктовку. Я ограничен в средствах и не могу оплачивать такого рода услуги. День проходит так же, как и утро: прогулки, размышления, пометки. Вечером я ужинаю в своем номере – та же горячая вода или слабый чай с сухарями, а потом я работаю, пока хлорал не скажет мне: «Стой! Тебе уже можно отдохнуть». Вот так и живет мое тело».
«Вы говорите только о гостиницах. А ваш дом?»
«Мой дом – это чемоданы и пароходы. Я черепаха, я ношу свой дом на спине. Я ставлю его в угол моего гостиничного номера, а когда мне становится трудно выносить климат, я взваливаю его на спину и отправляюсь искать места, где небо повыше и воздух посуше».
Брейер планировал вернуться к «дурным ночным мыслям», мучающим Ницше, но сейчас заметил еще более перспективное направление исследования, которое просто не могло не привести его к фройлен Саломе.
«Профессор Ницше, мне показалось, что вы, описывая типичный день вашей жизни, слишком мало говорили о других людях. Простите, что я так расспрашиваю вас, – я знаю, это не совсем те вопросы, которые обычно задает врач, но я придерживаюсь веры в целостность организма. Я думаю, что хорошее физическое самочувствие неотделимо от благополучия психологического».
Ницше вспыхнул.
