ну да.
Уэйн кивнул:
– Ну так вот, не хочу, чтобы ты меня поняла неправильно, раз уж я такой весь джентльмен, и взрослый, и все такое. Но нельзя винить мужчину, если от подобных речей у него могут появиться всякие мысли. Полагаю, э-э-э… нет никакого шанса, чтобы мы втроем…
– Уэйн.
– Я даже не возражаю, если она толстая, Ранетт. Мне по нраву девчонки, у которых есть за что подержаться.
– Уэйн!
На лице Ранетт появились явные признаки надвигающейся бури.
– Ладно, – сказал он. – Ладно. Проехали. Ну да. Как по-твоему, когда мы будем с нежностью вспоминать эту беседу и наше памятное прощание, у нас обоих получится забыть мои последние слова?
– Я очень постараюсь.
Уэйн снял шляпу и с улыбкой отвесил ей глубокий поклон, которому научился от привратника в шестом поколении, встречавшего гостей у дверей бального зала леди Зобелл в Четвертом октанте. Потом выпрямился, надел шляпу и повернулся спиной. Уходя, он вдруг непроизвольно начал насвистывать.
– Что это за песня? – крикнула вслед Ранетт. – Вроде знакомая.
– «Последний вздох», – не поворачиваясь, ответил Уэйн. – Ее играли на пианино, когда мы впервые встретились.
Он так и не обернулся. Даже не проверил, не целится ли Ранетт в него из винтовки или чего-то в этом духе. Свернул за угол, пружинистым шагом направился к ближайшему людному перекрестку и выбросил пустой бумажник в канаву. Очень скоро подъехала наемная карета, кучер глянул в сторону, увидел бумажник и спустился, чтобы его поднять.
Выскочивший из переулка Уэйн, нырнул к бумажнику и покатился с ним по земле:
– Он мой! Я его первым увидел!
– Чушь! – Кучер ударил Уэйна хлыстом. – Я его обронил, ты, негодяй! Он мой!
– Ой, неужели? – огрызнулся Уэйн. – Сколько в нем?
– Я не обязан тебе отвечать.
Уэйн ухмыльнулся, демонстрируя бумажник:
– Вот что я тебе скажу. Можешь взять его и все, что внутри. Но за это ты отвезешь меня на железнодорожный вокзал Четвертого октанта.
Кучер одарил его сердитым взглядом, потом протянул руку.
Полчаса спустя карета подкатила к железнодорожному вокзалу – невзрачному зданию с заостренными башенками и маленькими окнами, словно созданными для того, чтобы дразнить находившихся внутри скудным видом на небо. Уэйн сидел сзади, на месте для лакея, болтая ногами. Неподалеку исходили паром локомотивы, поезда подъезжали к платформам, чтобы поглотить новую порцию пассажиров.
Спрыгнув, Уэйн приподнял шляпу, прощаясь с ворчливым кучером – похоже, прекрасно понимавшим, что его обвели вокруг пальца, – и неторопливой походкой направился внутрь вокзала. Там, засунув руки в карманы, он и разгуливал, пока не обнаружил Вакса, Мараси и Стерис, которые стояли рядом с небольшой горой чемоданов и слугами, готовыми их отнести, куда прикажут.
– Наконец-то! – рявкнул Вакс. – Уэйн, уже почти объявили посадку. Где ты шлялся?
– Совершал подношение красивому божеству. –
