не знаю. Он встретил меня прямолинейным взглядом, готовый, казалось, ко всему.
– Вы все равно не похожи на итальянца, – мстительно констатировала я.
– Я знаю, – пожал он плечами.
– И теперь мой договор с вами недействителен?
– Договор настоящий и действительный, – возразил он, – и, если бы ты его все же прочитала, обнаружила бы там пункт о том, что место работы выбирается работодателем.
Он усмехнулся.
– Но ты же доверяешь юристу.
– Доверяю, – упрямо кивнула я.
– Тогда мы снова теряем тут время.
Я еще пару мгновений сверлила его раздраженным взглядом, потом молча обошла его и направилась к своим пакетам. Он следовал за мной.
Подхватив свои вещи у кресла, я прошла в сторону выхода.
Аэропорт Эдинбурга встретил меня пронзительным ветром и запахом мокрого асфальта. Все накопленное тепло, казалось, выдуло из меня в один миг, и я сразу же задрожала. Бернард подхватил мою руку у подножия трапа и, едва мои ноги коснулись вожделенной земли, поспешил к двери автомобиля – двойника того, что привез нас к самолету в несколькими часами ранее. Зеркального двойника. Руль у авто был справа.
Едва я села на заднее сиденье, дверь за мной сразу же захлопнулась, и я оказалась в полумраке салона.
Водитель сдержанно кивнул мне, а я поспешила его злорадно поприветствовать:
– Buona sera!
Честно сказать, с итальянским у меня не заладилось с музыкальной школы. Я свободно говорю на английском и французском, а вот с итальянским я пообещала себе никогда больше не связываться.
– Buonasera, signorina, – расплылся водитель в улыбке.
Тоже мне, шутник! Они тут все издеваются надо мной с улыбкой! Кроме Грэгхана. Этот издевался в основном без нее…
Передняя дверь открылась, и рядом с водителем сел Даррэйн. А с моей стороны раздался сперва вкрадчивый стук в стекло, обращая мое внимание, а затем Бернард приоткрыл мою дверь и подал мне аккуратно свернутое одеяло и подушку.
– Спасибо, – выдавила смущенно и перевела взгляд на Грэгхана.
– Нам долго ехать, – сдержанно объяснил тот, едва поймав мой вопросительный взгляд в зеркало заднего вида, и приоткрыл окно со своей стороны.
Я не заметила, как мы выехали с территории аэропорта, поглощенная мыслями о предстоящем. А когда опомнилась, за окнами уже мелькали фонари вдоль трассы. Однообразие пейзажа вскоре наскучило мне, и я, завернувшись в предложенное одеяло и устроившись удобнее, закрыла глаза.
Так много хотелось спросить у Даррейна! И в тоже время ничего не хотелось знать. Почему, я пока не понимала. Совершенно очевидным было то, что довольно большая часть жизни мамы от меня была скрыта то ли договором, то ли ее личным решением. Если она скрывала от меня этих «итальянцев», значит причины у нее были более серьезные, чем какой-то там договор!
Поерзала на сиденьи, вытащила из-под себя подушку и устроилась так, чтобы видеть профиль
