потребовать меня назад, но ему это не удастся, раз я буду… замужем.
Говоря эти слова, она вдруг побледнела – кровь отхлынула от ее лица. И такая она стала серая – прямо как плита с материнской могилы.
– Делайте, как сердце подскажет, мисс, – сказала я.
– А я вот не уверена. Да, до конца не уверена…
– Но подумайте, каково это будет: любить – и потерять любимого!
Она посмотрела на меня как-то странно.
Я спросила:
– Вы ведь его любите?
Она отвела взгляд, потом странно улыбнулась и не ответила. А чуть погодя сказала:
– Я не знаю.
– Не знаете? Как это – не знаете? Прислушайтесь к себе: разве сердце ваше не бьется как сумасшедшее, едва вдалеке послышатся его шаги? И вас не бросает в дрожь от одного звука его голоса? А когда он берет вас за руку, разве вы не готовы лишиться чувств? И разве не снится он вам по ночам?
Она закусила губу.
– И что же? Из этого следует, что я его люблю?
– Ну разумеется! Что еще это может означать?
Она ничего не сказала. Закрыла глаза, сжала руки, и я заметила, как она украдкой трогает то место у запястья, которого он вчера касался губами. И лишь теперь я поняла: она не поглаживает место поцелуя, а изо всех сил оттирает след! Словно это не поцелуй, а ожог, зудящая рана, и она пытается соскрести его след, забыть о нем.
Она его не любит, а боится!
У меня дыхание перехватило.
– Как же быть? – спросила я тихо, шепотом.
– Как быть? – Она поежилась. – Я нужна ему. Он попросил моей руки. Он хочет, чтобы я принадлежала ему.
– Но вы можете сказать «нет».
Она округлила глаза, словно не веря, что я произнесла это. Я и сама такого от себя не ожидала.
– Сказать ему «нет»? – медленно повторила она. – «Нет»? И смотреть из окна, как он уезжает? А может быть, я в этот момент буду в дядюшкиной библиотеке, а там окна закрашены, и тогда я вообще не увижу, как он уезжает. Навеки. А потом, потом… О Сью, думаете, я не знаю, какая жизнь меня здесь ожидает? И не глупо ли надеяться, что здесь появится еще кто-то, кому я буду так же нужна, как ему? Разве у меня есть выбор?
И так она на меня посмотрела – в упор, что я вздрогнула. Не зная, что сказать, я отвела взгляд и стала зачем-то рассматривать потрескавшуюся деревянную дверь часовни и ржавую цепь с навесным замком. Навесные замки – самые простые. Хуже всего такие, в которых рабочие детали с предохранителем. Вот их-то чертовски трудно взломать. Мистер Иббз показывал мне, как это делается. Закрыв глаза, я стала представлять его лицо, а потом – лицо миссис Саксби. Три тысячи фунтов!..
И, глубоко вздохнув, я сказала:
– Выходите за него, мисс. Не ждите, пока дядя разрешит. Мистер Риверс вас любит, и пусть себе любит, кому от этого хуже? Со временем и вы его полюбите. А пока бегите с ним и делайте, как он скажет.
В первый момент мне показалось, что ее разочаровал мой ответ – словно она надеялась услышать от меня что-то другое, и в глазах ее мелькнул ужас, но это было мимолетное ощущение.
