Музыкант», и не слушаться всесильных штабистов.
– Ты сам поторопись, – добавил Олег.
– Все, исчез! – крикнул парень уже на бегу, стуча каблуками ботинок по лестнице.
– Что, вызывают? – спросила Иришка.
– Угу. Понадобился зачем-то. Чаю налей, пожалуйста.
– Ты правда не будешь торопиться?
– Совершенно.
– А если там что-нибудь очень серьезное? Вдруг действительно вопрос жизни и смерти?
– Если там вопрос жизни и смерти. – Музыкант прошел в кухню и принялся нарочито медленно намазывать масло на кусок хлеба и аккуратно разравнивать его ножом, – они не стали бы присылать посыльного. Доцент сам бы пришел. И вообще – если я им могу срочно понадобиться, пусть ставят телефон.
Телефонная связь в городе худо-бедно, но работала. Только обеспечить всех аппаратами пока что не удавалось. Бой-баба как-то раз на совещании Штаба долго ворчала насчет того, что большинству людей телефон все равно нужен лишь для того, чтобы часами занимать линию бесполезными разговорами. На том и порешили, связав небольшой сетью только членов Штаба, руководителей некоторых служб, командиров боевых групп и постов.
– Так-таки Доцент? – попробовала подколоть Олега Иришка. – Или Вась-Палыч?
– Ну уж нет. Этот не придет ко мне, даже если мир будет катиться в пропасть.
– Эх, Олежка… Ты думаешь, что так хорошо всех знаешь?
– Нет, конечно. Но я точно знаю, кто как ко мне относится. Мне хватает.
– На самом деле? – Иришка поставила на стол любимый Олегов стакан, в который только что налила чаю. – Скажи, например, а как я к тебе отношусь?
– Ты? – Олег растерялся. – Ну… Любишь, наверное…
– Так-так, – подбодрила его девушка. – «Наверное, люблю» или все-таки «просто люблю»?
– Просто любишь. И вообще чего пристала? Ну дай поесть человеку.
Музыкант демонстративно засунул бутерброд в рот и откусил огромный кусок, которым сразу же едва не подавился.
– Олежка-Олежка…
Его женщина присела рядом с ним, ласково провела ладонью по голове.
– Ты у меня иногда как ежик, а иногда – как черепаха. Или даже как страус. То выставляешь колючки, чтобы колоть весь мир, то от этого самого мира прячешься.
– И что же я делаю неправильно?
– И то, и другое. Конечно, иногда нужно бывает уколоть, а иногда – спрятаться. Только ты никак не поймешь, что есть и другие способы.
– Эй… Только не надо учить меня жить, – возмутился Олег.
Он чувствовал, что наполовину его возмущение – чистое притворство, а чем оно является на другую половину, Музыкант предпочитал не думать.
– Да я не учу. Не буду. Не собираюсь. Доедай бутерброд, ежик, пей свой чай и побереги свои иголки для Штаба. Вот там они могут тебе пригодиться.
В Штабе
