криком совы и уханьем филина. Острые когти медведя рвали грудь. Волчья стая вгрызалась в запястья.
Из забытья Денеула вывела чудовищная боль.
Шор Кан бросил охотника на дно катера, надел шлем и включил радар.
Военный разведчик превратился в палача, он прибивал руки и ноги Денеула прямо ко дну катера. Видимо веревок не оказалось под руками.
– Вот смотри! – кричал ему взбесившийся мучитель. – Таймер, тридцать минут и бочка с маслом. Спасательный конвой пойдет за твоим радаром на шлеме. Бах! И ниточка оборвется. А нас уже и след простыл.
Глаза палача сияли:
– Да, Собачья Шкура, я мастер ложного следа!
Это было последней каплей.
Боль взорвалась в мозгу выбросом адреналина. Кислота выела переживания последних часов, сжигая и закорачивая нервные окончания. Зверь вырвался на свободу, оглашая пустую палубу нечеловеческим криком:
– Убью-ю, всех вас убью-ю!!!
Человека-Инниксы не стало. Гнев и месть завладели его сознанием, заполнив рассудок и подавив остальные чувства.
На Шор Кана смотрело чудовище с искаженным лицом и горящими глазами.
Денеул мысленно потянулся к своему мучителю и ударил изо всех сил.
Полковник упал на корму катера. Окровавленное, обожженное тело перед ним извивалось в агонии.
Шокированный Кан завел мотор, выпрыгнул из лодки, развернул кран за борт, перебил выстрелом стальной трос и неподвижно застыл. Только удаляющийся шум мотора возвратил его к действительности.
«Телекинез, – подумал Шор Канн. – Этот варвар обладает способностью к телекинезу».
Столь дикого проявления ненависти он еще не встречал.
Холодные брызги вывели Денеула из забытия. Все тело превратилось в огненное кольцо боли. Мышцы не слушались, обожженные участки пульсировали в такт колотящемуся сердцу, тело агонизировало судорогами. Но охотник этого не замечал. Его бешеный взгляд был устремлен на циферблат таймера, отсчитывающего – 5, 4, 3, 2, 1…
6
Залп!
Раскаты зарядов закладывали уши. Фонтаны брызг и огненные кометы затмевали ночное небо. Разноцветные веерные вспышки и падающие дождем звездочки поражали воображение. И, о чудо! В небе появился самолет, один из последних представителей архаичного прошлого. В век телепортации авиация была не нужна, а в качестве носителей боевых зарядов выгоднее было использовать ракеты. Самый настоящий самолет, очень большой. Его винты надрывно ревели, из открывшегося люка сбрасывалась блестящая фольга золотого цвета. Подсвеченная лучами разноцветных прожекторов, фольга кружилась, создавая из броуновского движения причудливые узоры.
Генерал-майор Борис Лемман любил фейерверки и праздничные шествия. Но утром 9 мая проводили военный парад. Парады генерал не любил. Он считал, что армия должна воевать или нести боевое дежурство, а парады – это пустая трата времени и финансов. Поэтому пока днем по Красной площади Москвы проходили бесчисленные
