опять лицо его зловеще окрасилось отвратительной улыбкой, от которой к горлу молодой женщины подкатывала дурнота.
– Вы с ума сошли. Немедленно вон!
– Зачем? Здесь нам никто не помешает. – Он медленно двинулся к ней.
На лице Эммы появился ужас, столь яркий в своей затравленности, что Леонтий разразился громким смехом от восторга и предвкушения забавы. И резко умолк, тяжело дыша. И все улыбался. О, как жутко он улыбался!..
Грек медленно облизнул пухлые губы. Заговорил хрипло:
– Я захотел попробовать вас, едва только увидел. Ваша кожа, рот… Я хочу вдохнуть ваш запах, я хочу грызть и целовать вас, хочу владеть вами.
Эмма в ужасе отступала от него, лихорадочно оглядываясь, ища, чем бы обороняться. Сено, одно сено.
– Вы не посмеете! Я жена вашего господина, я все сообщу ему, и вас накажут… кастрируют… вздернут!..
Она уперлась спиной в стену, когда Леонтий вдруг дико захохотал.
– Герцогу?.. А что вы для герцога? Увидитесь ли вы вообще? Он сказал, что я могу с вами делать что мне заблагорассудится, что для него будет хорошо, если вы вообще исчезнете, принцесса Эмма, которую он так добивался и которая не оправдала его надежд.
Он вдруг зарычал как зверь и бросился на нее. Она визжала и отбивалась. О небо – она и не ожидала, насколько он силен.
– Не смей! Пусти меня!
Он все так же рычал, до боли сжимал ей грудь, заламывал руку. Она звала на помощь – кого? Они рухнули на сено и боролись, пока он не подмял ее под себя. О, когда-то она падала в обморок, едва ее касался мужчина. Сейчас же она лишь вырывалась, отчаянно, безнадежно.
– На помощь!
Никто не придет. А если и придет, то только затем, чтобы держать ее. Она в ловушке, как когда-то давно, когда Ролло бросил ее в руки своим воинам.
Откуда у нее брались силы? Она сопротивлялась, но этим словно только распаляла грека, она пыталась бить его, но он лишь хохотал, потом навалился на нее и начал душить. «Я умираю, – подумала она. – Это хорошо, это конец».
Но Леонтий заставлял ее прийти в себя, стал трясти, бить по щекам. И едва она застонала, зашелся безудержным смехом. Потом он ударил ее, сильно, кулаком в лицо. Она охнула, старалась отползти, задыхаясь пылью и сеном. Но он вновь опрокидывал ее, избивал так, что она ничего не стала соображать, превратилась в тряпичную куклу.
Он тряс ее.
– Ну, давай же!.. Сопротивляйся!
У нее больше не осталось сил. Чувствовала, как трещит ткань платья, как его жесткие, похотливые руки мнут и терзают ее тело. Нет, она не станет сопротивляться. Она была готова сдаться, лишь поскорей бы все закончилось. Даже не пошевелилась, когда его холодные пальцы скользнули ей между ног, больно вонзились в низ живота. Эмма сцепила зубы, сдерживая стон.
Но Леонтий неожиданно прекратил пытку.
– Очнись!
Она не желала подчиняться, но, оказывается, его не устраивала ее
