ухватиться за поручни, чтобы ее не смыло в море. Тяжелый удар по палубе слился с грохотом грома. Молодой каторжник появился у порога в растерянности:
– Каид, главная мачта обломилась. Что делать?
Никола с руганью отряхнул свои лохмотья и набросился на парня:
– Идиот несчастный… что ж ты требовал убить всех матросов, если не знаешь, как тут управляться? Ты же сказал, что знаешь, как вести судно по морю.
– Так парусов больше не осталось.
– Прекрасно! Значит, будем грести. Пусть за привычное дело берутся те, кого мы еще не расковали. А ты иди отстукивай им ритм. Я их заставлю поработать, этих черномазых и несогласных!
Он ушел, и скоро на галере вновь раздались монотонные удары гонга, слышные сквозь свист бури. Галера, какое-то время болтавшаяся в разные стороны, приняла нормальное положение после того, как Никола несколькими ударами топора перерубил основание мачты и сильная волна смыла ее с судна. Заработали помпы, и весла помогли галере выровняться.
Теперь, когда кошмар принял определенную форму, к Анжелике вернулось хладнокровие. Ей уже случалось переживать смертельный испуг, но, когда напряжение доходило до предела, в ней просыпались ярость и боевой дух, помогавшие одержать победу.
Вымокшее платье прилипало к телу и мешало двигаться. Она с трудом добралась до своего саквояжа, открыла его, вытащила оттуда одежду и, воспользовавшись затишьем, стащила с себя платье и промокшее белье. У нее был с собой взятый на всякий случай мужской костюм из тонкого серого сукна; кое-как она натянула его на себя. В кюлотах и застегнутом до самого горла камзоле она чувствовала себя в большей готовности справиться и с кораблекрушением, и с каторжниками. Она надела сапоги, скрутила волосы и засунула их под фетровую шляпу. У нее хватило предусмотрительности снова порыться в саквояже, отыскать там все деньги, что у нее еще оставались, и спрятать их в поясе. Все это она успела сделать при качке, замиравшей лишь на минуты, и часто залетавших в шатер волнах, заливавших пол, по которому скользило тело несчастного Лаброссардьера.
Вновь появился Никола и завопил: «Анжелика!» – увидев силуэт молодого человека и не понимая, куда она пропала. Вглядевшись, он сказал с облегчением:
– Ах, это ты. А я уж подумал, что тебя смыло за борт, когда не увидел тебя в платье.
– За борт может очень легко смыть, если эта качка продолжится.
Сквозь дыры в стенах шатра со свистом дул ветер. За Никола шел старый одноглазый каторжник с седой головой. Наклоняясь против ветра, он твердил:
– Оттуда видно… Оттуда видны пляшущие огоньки… Там есть гавань, говорю тебе… Там надо укрыться от бури…
– С ума ты сошел!.. Нам что ж, опять попасть в руки надсмотрщиков!
– Это маленькая рыбацкая гавань. Мы их напугаем, и они будут вести себя смирно. А как только море успокоится, мы уйдем оттуда. А если мы не войдем в гавань, то разобьемся о скалы.
– Я не согласен.
– Что ж
