выскочили из алтаря. Никого! В церкви совсем не было никого! А невидимый хор, между тем продолжал громко и уверенно:
– …Благослови, душе моя Господа, и вся внутренняя моя Имя святое Его. Благослови, душе моя Господа, и не забывай всех воздаяний Его. Очищающаго вся беззакония твоя, исцеляющаго вся недуги твоя.
– Господи, да что же это? – Воскликнул отец Никон.
– Отче! Да никак сами ангелы поют!
Отец Федосий упал на колени и начал истово креститься.
А хор продолжал:
– …Избавляющаго от истления живот твой, венчающаго тя милостию и щедротами. Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив. Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя, имя святое Его. Благословен еси, Господи!
Хор умолк, предоставляя возглас священнику.
Отец Никон, совладав с собой, надломленным голосом призвал:
– Паки и паки миром Господу помолимся.
Невидимый хор ответил:
– Господи, помилуй!
Отец Никон откашлялся и уже окрепшим голосом произнес:
– Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию!
– Господи, помилуй!
Несмотря на растерянность, нужно было идти в алтарь. Начавшуюся литургию нельзя было прерывать, как невозможно остановить на полном ходу набравший скорость поезд.
Машинально, словно в автоматическом режиме они продолжали совершать все необходимое.
Но скоро растерянность ушла. Хор знал свое дело, вступал именно тогда, когда нужно, без малейшего следа фальши, и служба потекла, словно сама собой.
Никогда монахи не присутствовали на такой литургии. Как стихия она шла гладко и ровно, заполняя все уголки храма.
Ее не надо было вести. Ей не надо было только мешать. Она спускалась с небес сама, проникая в этот материальный мир незримым светом.
Душа у монахов наполнилась несказанным чувством, и все дальнейшие действия они делали как во сне, наблюдая за происходящим со стороны.
Время исчезло. Оно остановилось, превратившись в одну большую и великую радость.
А когда запели Херувимскую, само небо приблизилось на землю. Хотелось воскликнуть: «Не уходи, мгновение! Ты прекрасно!»
… Звуки из церкви постепенно распространялись по округе.
А в деревне многие уже были на своих огородах. У всех посажена картошка, и нужно до жары обобрать колорадских жуков. В это лето их развелось неисчислимое множество.
Но звуки песнопений из церкви слышались все громче, заставляя отложить в сторону садовый инвентарь.
– Хорошо монахи поют! – Сказал кто-то из соседей. – И голоса подобраны – один к одному!
– Наверное, семинаристов привезли. Был как-то в городе, заходил в церковь: молодцы, ребята!
– Сходить, посмотреть, что-ли?
– Можно! В качестве перекура.
И люди потянулись к церкви.
Сначала один, потом другой. Скоро
