– очевидно, ее ноги все еще растут.
Одернув тунику, Ронуин туго подпоясалась и сунула в ножны кинжал с костяной рукояткой.
Проснувшиеся мужчины спешили во двор. Гвилим принес котелок с овсянкой и принялся наливать ее в круглые корки караваев, мякиш из которых предварительно вынули. Ронуин сидела на своем обычном месте рядом с Глинном и молча жевала. Морган и Ллуэлин устроились выше, тихо беседуя. Время от времени они посматривали на нее, и Ронуин гадала, о чем они переговариваются. Должно быть, о ней. Остальные еще не совсем проснулись.
Наконец принц поднялся:
– Нам пора. Ронуин, ты готова? Где твои вещи?
– Мне нечего взять с собой, господин. Ты велел оставить оружие здесь.
Ллуэлин ап-Граффид взглянул на дочь, казавшуюся удивительно беззащитной и молодой. Она чисто вымыта, но теперь еще заметнее, что одежда выношена едва ли не до дыр и так же проста, как у любого солдата. Скромная коричневая туника делала лицо Ронуин совсем бледным, и на минуту ему стало стыдно, что он так мало думал о единственной дочери и приехал, лишь когда в этом возникла необходимость.
– Прощайся, девочка, – проворчал он, выходя из зала.
Воины столпились вокруг – это были мужчины, что вырастили и воспитали ее. Прерывающимися голосами они наставляли Ронуин быть хорошей девочкой и не забывать их. Желали доброй удачи и отходили по одному. А Морган ап-Оуэн, которого она любила больше всех, прошептал:
– Это твой дом. Я твой родственник. Если понадобится, я приеду.
Потом поцеловал ее в щеку и вывел во двор, где уже ожидали отец с братом.
Судя по красным глазам Глинна, тот плакал. Ронуин поспешно обняла его.
– Не нужно, – взмолилась она, – иначе я тоже разрыдаюсь. Потерпи, и я пришлю за тобой, братец. Здесь ты в безопасности.
– Ты даже слезинки не проронила, – тихо ответил он. – Ты сильнее меня.
– А ты – умнее, – возразила она, целуя его мокрую щеку. – Я люблю тебя, Глинн. Мы скоро увидимся.
Глинн усмехнулся:
– Па видит, каким я вырос, но слишком мудр, чтобы попытаться заставить меня измениться. Я сочиню балладу о тебе, Ронуин. Увидишь, все станут громко всхлипывать, когда я спою ее, сестричка.
Они снова обнялись и долго стояли так, пока не раздался хриплый голос ап-Граффида, окликавшего дочь.
– Когда приедешь ко мне, – наставляла Ронуин, – привези мое оружие, только тайком. Никому не говори. Понял?
Она посмотрела ему в глаза и снова улыбнулась.
Пришла пора расставаться. Ронуин вскочила на серого жеребца с черной гривой, которого Морган добыл для нее два года назад, когда девушка переросла свою смирную старую кобылку. Этот жеребец был настоящим свирепым зверем с огромными копытами. Ап-Граффид удивился ловкости дочери.
– У нее выносливый конь, – пояснил Морган. – Я хотел, чтобы Ронуин владела надежным скакуном.
Принц
