этим письмом. Представьте, вопреки советам королевы Мод и моим, он выслал деньги и спас своего врага!
Милдрэд ответила после некоторого раздумья.
– Это был великодушный жест. Король Стефан показал себя в наилучшем свете. Да, ваш августейший отец более рыцарь, чем правитель. Вот только, – она с сожалением взглянула на Юстаса, – не знаю, насколько это хорошо для коронованной особы.
Юстас повернул к ней побледневшее лицо; лучи солнца осветили его рябую кожу и бесцветные глаза под черным капюшоном.
– Вы умны, раз поняли это. Да, тогда король имел возможность раз и навсегда избавиться от соперника, ради которого так старается Матильда. И вот теперь Генрих жив и здоров, со временем люди стали считать его поступок уже не безрассудным, а смелым, и твердить, что он достойный потомок Вильгельма Завоевателя.
В его голосе звучала неприкрытая злость. Милдрэд отвела взгляд – порой Юстас пугал ее. И чтобы как-то утешить его, сказала:
– Но ведь и вы потомок короля Вильгельма.
Юстас скривил губы в полуулыбке.
– Это так, видит Бог! Однажды я стану королем. И это так же верно, как то, что сейчас мы поедем к западной части острова, и я вам покажу белые известняковые скалы, которые называют Нидлз[46]. Клянусь верой, они достойны этого названия!
Однако задуманное не удалось. Проносившиеся по небу тучи вдруг сомкнулись и разразились настоящим ливнем. Путникам пришлось возвращаться в Карисбрук мокрыми и продрогшими. Но Милдрэд тем не менее было весело. Нагуляв во время верховой прогулки аппетит, она с удовольствием выпила подогретого с пряностями вина, съела пироги с рыбой и паштет из трески. А когда узнала, что принц приглашает ее на партию в шахматы, сразу спустилась в зал.
Играла она неплохо, поэтому Юстас получил удовольствие от игры. И вновь ему приходилось бороться с собой и скрывать обуревавшее его желание, когда перед глазами маленькая ручка передвигала тяжелую фигурку из белого мрамора, когда девушка, раздумывая над ходом, закусывала свою хорошенькую губку, откидывалась на покрытую овчиной спинку деревянного кресла и вздыхала… так тепло и нежно, что у него мелькала надежда: может, это его присутствие побуждает ее расслабиться? Юстасу хотелось сесть рядом, взять ее руку, переложить с ее колена на свое и накрыть ладонью. Но он не решался, понимая, что самое легкое движение может разорвать эту связь, разрушить невидимое облако, внутри которого оказались заключены они вдвоем. Но однажды… Он представил, как может произойти это «однажды», и у него пересохло в горле.
Милдрэд вдруг подняла на него свои аквамариново-голубые прозрачные глаза, и Юстас поспешно отвел взгляд.
– Кажется, дождь прошел, – произнес он. – Слышите, как стало тихо? А это значит, что я могу отбыть в Англию уже с утренним приливом. Потом я пришлю за вами корабль. Но знаете, миледи, мне несколько грустно расставаться с вами.
Она взглянула на него с лукавством,
Иглы (
