на отлете.
– Ты какая-то не такая, как надо. Несчастья от тебя. Вот и Нинка…
– А ты хотела б, чтоб меня?
Таня продолжала смотреть на кончик сигареты, боясь взглянуть в лицо матери и увидеть в ее глазах ответ. Мать поднесла сигарету к губам, втянула в себя дым. Она молчала, и по этому напряженному молчанию Таня поняла, какие мысли ее одолевают.
– Значит, считаешь, что моя есть вина?
– Ничего я не считаю, вот привязалась, – огрызнулась мать и с размаху раздавила докуренную до фильтра сигарету в блюдце. –Только Генку никогда тебе не прощу.
Таня наконец-то смогла посмотреть матери в лицо. Ничего, кроме ненависти и страха не выражали ее плотно сжатые губы и прищуренные, прячущиеся под тяжелыми веками, глаза.
Таня, шаркая ногами, поплелась в ванную. Никогда она не чувствовала себя так одиноко. Вновь накатила боль, мерзкая и липкая, как паутина. Таня включила душ и встала под колючие струйки.
– Лучше бы меня, – прошептала она, закрыв глаза, но тут же в ужасе открыла. Ей было одиноко, больно, страшно, но она была живой, и ей совсем не хотелось умирать. Теплая, почти горячая вода приятно щекотала ее тело, и Таня ощущала, как под кожей пульсирует кровь. – Прости меня, подружка, – прошептала она вздрагивающими от прерывистого дыхания губами, я не хотела. – Ее шепот смешался с шумом падающей воды, и она поняла всю абсурдность своих оправданий.
– Ольга Викторовна? – Таня так сжала телефонную трубку, что ее пальцы побелели.
– Кто это? – прошелестел голос.
– Я подруга Нины, Таня…
На другом конце провода воцарилась пауза. Наконец шелестящий голос произнес:
– Оленька спит. Ох, намаялась… А тебе не стоит сюда звонить. Ведь ты устроила Нину на заправку?
– Я… Но она сама попросила… И Ольга Викторовна рада была…
– Понятно, – перебил ее голос, – мне понятно, но как говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в ад».
– Не поняла…
– Тебя теперь во всем винят. Так что ты не звони и не приходи.
– А как же?.. – всхлипнула Таня. – Мы же с ней с пятого класса вместе… Как она?..
На другом конце послышался вздох.
– Ниночка – красавица, как невеста…
– Я зайду… Цветы…
– Не надо. Не приходи. Всем только хуже будет
Трубка зачастила гудками. Таня разрыдалась, неосознанно испытывая облегчение. На самом деле ей совсем не хотелось увидеть подругу мертвой. Таня достала альбом, вынула из-под целлофана фотографию: Нинка улыбалась, глядя в объектив. На вздернутом носе – блик от солнца.
Таня положила фотокарточку перед собой, внимательно вглядываясь в круглые, подрисованные карандашом, искрящиеся от смеха глаза подруги.
– Я буду помнить тебя такой, – прошептала Таня.
Когда она вошла в небольшое помещение парикмахерской, Валя стояла у окна. На кресле вместо клиентки сидела Людмила
