ничего.
«Почему я не похожа ни на тебя, ни на маму?» – спрашивала Йи-Джен. У матери были волнистые длинные волосы цвета темного меда, искристые светлые глаза и тонкие, легкие пальцы. А отец был смуглым – сколько ни загорай, не удастся стать такой же как он, сделать кожу темной-темной, с едва приметным медным отблеском. И глаза у него были мерцающие, золотистые, как у дикой кошки.
Сама же Йи-Джен была бледной, а глаза – чужого, небывалого цвета, темно-фиолетовые, как цветы в саду. Только волосы у нее были отцовские: жесткие, темные.
«Ты похожа на меня, – отвечал отец. – В детстве я был таким же. Вырастешь – и станешь золотоглазой, как я». Он рассказывал о горах: воздух там прозрачный и чистый, обычные люди не могут им дышать. Среди камней растут цветы, сияющие как звезды, и сами звезды так близко, что кажется – можно коснуться рукой. «Приезжай туда, когда вырастешь», – говорил отец.
Йи-Джен спрашивала: «Почему ты сразу не забрал маму в горы? Вы могли бы жить не на самом верху, а в долине». И ответ всегда был один и тот же: «Она не захотела».
Солнце ушло, только его отсветы еще горели в небе. Мошкара звенела над ухом, птицы чиркали у самой земли. Йи-Джен яростно потерла сухие глаза – слезы горьким комом встали в горле, не желали пролиться.
– Все думают, я маленькая, ничего не понимаю, – сказала она. Слова вышли сдавленными. еле слышными. – А я все понимаю.
Мама любила отца – любила так сильно, что все еще не могла смотреть на других мужчин. Но не хотела покидать родной город, отрекаться от привычной жизни. Знала, что там, в горах, станет чужачкой, пришлой, краткоживущей. А Йи-Джен будет такой же полукровкой, как и в городе.
– Я найду, – сказала Йи-Джен, глядя на догорающий закат. – Найду место, где никому не будет важно, чьей я крови.
Когда она вернулась домой, небо стало уже совсем темным.
Гости давно разошлись, дедушка ушел к себе, служанка убрала со стола. Йи-Джен тихо пробралась в дом, но забыла о том, что нужно оставаться незаметной, – мама окликнула ее, отвела на кухню.
Только оказавшись за столом, перед тарелкой супа, Йи-Джен поняла, как проголодалась. Торопливо ела, вылавливая ложкой кусочки мяса, хрустела поджаренным хлебом. Мама сидела напротив, положив подбородок на сцепленные руки, смотрела задумчиво и печально. Йи-Джен знала, что нужно извиниться, а еще лучше пообещать, что не будет больше без разрешения уходить из дома, – но не могла заставить себя произнести ни слова.
– Скоро к нам приедет гость из леса, – сказала мама. – На год поселится в нашем доме.
– Джута? – спросила Йи-Джен, не отрываясь от тарелки.
Джута заезжал часто – но на день-два, не больше. Привозил шкуры, травы и рассказы о жизни своего народа. Улыбался, всегда был приветлив, никогда не сторонился Йи-Джен. Может быть, не знал, что она полукровка.
– Нет, его сын, – ответила мама.
Йи-Джен взглянула на нее. Мама сидела теперь полуотвернувшись,
