теперь здесь твой дом. На целый год.
Следом вошел Джута, как всегда непохожий на горожан, но и не выглядящий дикарем: в штанах, сшитых из кусков кожи, но в обычной городской рубахе; с амулетами из меха и кости, но с цветными шнурами в волосах. Джута улыбнулся Йи-Джен и ее маме, поднял ладони в знак приветствия. А потом отступил в сторону, и Йи-Джен увидела того, кто стоял позади, в дверном проеме.
Он оказался не таким, как она представляла.
Невысокий, едва выше ее самой, он медленно обводил взглядом просторную комнату, словно хотел запомнить каждую мелочь. Казался совсем спокойным, будто ничто его не заботило, но Йи-Джен заметила, как вздрагивают его острые уши.
«Еще бы, здесь все звуки не такие как в лесу», – подумала она, и тут мальчик встретился с ней взглядом.
Глаза у него были сине-лиловые, почти как у нее самой. Мальчик улыбнулся, едва заметно, робко, совсем не так, как улыбался Джута.
Йи-Джен чувствовала, что дедушка смотрит на нее, хочет подать какой-то знак, может быть, отослать на кухню или наверх. Но она не повернулась.
– Знакомьтесь с моим сыном! – сказал Джута и подтолкнул мальчика вперед.
Йи-Джен подошла к ним. Мальчик смотрел на нее все так же, внимательно и задумчиво. От него пахло неизведанными землями: хвоей и терпким дымом, ягодами и горькими травами. Он пришел из чащи и принес с собой ее тайну.
Йи-Джен замешкалась, не зная, поймет ли он городскую речь, но тут мальчик заговорил сам.
– Меня зовут Чету, – сказал он, осторожно произнося каждый слог.
Слова звучали правильно, но непривычно, будто тоже окрасились лесной тайной.
– А это моя внучка, Йи-Джен.
Ей на плечо тяжело легла рука дедушки, и Йи-Джен вздрогнула, а потом нахмурилась. Почему она не заметила, как он подошел? Неужели засмотрелась на гостя, заслушалась дальними голосами леса?
– Завтра утром я уеду, – сказал Джута, и сын взглянул на него удивленно, растеряно. – Покажешь Чету город, Йи-Джен?
Наверное, нужно было посмотреть на дедушку, спросить разрешение у него и у мамы. Но Йи-Джен лишь кивнула и сказала:
– Покажу.
***
Йи-Джен проснулась от голосов.
Во сне они звучали громко, встревали в сновидения, не давали забыть о себе. Но слов было не разобрать, поэтому пришлось собрать все силы, рвануться вверх – и проснуться.
Наяву голоса были едва слышны. Доносились снизу, и так легко было спутать их со скрипом ветвей и шепотом ветра. Некоторое время Йи-Джен лежала, вслушиваясь. Занавеска вздыхала над распахнутым окном, тени в комнате ползли, менялись. Ночь – лучшее время, чтобы стать незаметной.
Йи-Джен отбросила одеяло, выбралась из кровати. Опустилась на пол, прижалась щекой к истертым доскам и прислушалась.
В полу и стенах таилось множество звуков: тихие стоны дерева и камня, торопливый мышиный шорох, гулкие отголоски в дымоходах. Днем эти
