всякое, – смущенно ответила Наташа, помешивая ложкой в стакане. – Вначале протестовал. Но не могла же я бросить работу из-за трудностей.
– Вот именно, – серьезно сказал профессор и, подумав, спросил: – А в опасные ситуации попадать не случалось?
– Конечно, случалось. Однажды чуть с жизнью не простилась. К рыбакам я поехала. До места добралась без происшествий. А пока с больным занималась, вода лед сломала. Ветер подхватил нашу льдину – и в океан…
Хозяйка всплеснула руками:
– Страх-то какой!
– Страх страхом, а больного спасать надо, – деловито заметил Федотов и снова повернулся к Наташе: – Ну, ну?
– Гонит и гонит, – продолжала она. – Чем дальше, тем быстрее. Волны разыгрались такие, что вот-вот конец и льдине и нам.
– Закалка! – воскликнул профессор.
Жена вздохнула:
– Какая уж там закалка.
– Какая? – Федотов отодвинул стакан с чаем и хлопнул руками по коленям. – Самая настоящая. Без нее и врач не врач. Да-да! Есть у нас в больнице медики тепличного происхождения. Что они знают? Для них за три квартала к больному сходить – великая трудность. Врач должен быть мужественным, смелым, сильным. А где, позвольте, этому учиться? В институте? В московской больнице? Нет. Учиться этому надо там, на востоке, в Сибири. Да, да! Я бы всю молодежь после институтов направлял в отдаленные районы. Вы согласны? – Профессор посмотрел на гостью и вдруг спохватился: – Извините, голуба, я, кажется, увлекся. Ну, значит, льдину понесло в океан, а потом?
– Потом военные катера догнали нас.
– Правильно… Хорошо… А теперь вы, стало быть, оседаете в Москве? Надолго ли, позвольте узнать?
Наташа подумала:
– Кажется, совсем.
– Почему «кажется»? – И вдруг он махнул рукой: – Ладно, поговорим об этом в больнице. Не посчитайте за труд, голуба, прийти завтра.
– Пожалуйста, как вам угодно, – с признательностью ответила Наташа.
После чая профессор помог ей одеться и напомнил:
– Приходите, голуба, непременно.
Утром в половине десятого Наташа была уже в новой городской больнице. Молодая женщина подала ей белый халат и проводила в кабинет профессора. Федотов вышел из-за стола, поправил пенсне и, взяв Наташу за руки, усадил на стул, как старую знакомую.
– Так вот! – воскликнул он громко, будто перед большой аудиторией, и зачем-то пошел к столу. Когда повернулся, опять поправил пенсне и произнес уже тише: – Будем говорить, Наталья… как вас по батюшке?
– Мироновна.
– Да, Наталья Мироновна. Как же быть с этим вашим «кажется», а?
Наташа вначале не поняла, о чем ее спрашивает профессор, потом вспомнила вчерашнюю беседу и смущенно проговорила:
– Может, я не так объяснила. У меня, понимаете, сын болен. Ему нельзя…
Федотов остановил ее движением руки.
– Я все, все знаю. Можете не объяснять. Ну что ж, оседайте в столице.
