если мы задерживались там допоздна, приезжали по очереди то мой, то ее отец.
Однажды подруга приехала в конюшню вся в слезах. Раньше такой сентиментальной сырости за ней не замечалось. Она всегда пребывала в хорошем, я бы даже сказала, радужно-приподнятом настроении. А здесь – слезы.
– Май, что-нибудь серьезное? Случилось что?
– Ох, – горестно всхлипывая, вздохнула всегда уравновешенная подруга. – Славка сессию завалил. Теперь ему армия грозит. А его отчим говорит, выпутывайся сам, ничего для тебя делать больше не буду, – Майка, пытаясь успокоиться, размазывала потекшую по лицу тушь, – а мы пожениться собирались. Осенью…
Славка, Майкин жених, учился с ней в одной группе. Парень умный, но безалаберный. Учебе предпочитал чтение и кинематограф. Обожал французское кино, да и французский язык знал почти в совершенстве. И что его понесло в экономику, одному богу известно. Хотя в те годы экономисты и юристы были нарасхват, самые престижные и модные профессии. Два кита, на которых держалась вся высшая школа.
Огромные Майкины глаза вновь наполнились слезами, и, шмыгнув носом, она поплелась, именно поплелась, а не вспорхнула, как обычно, к своему Ганноверу.
Да, «забрили» тогда Майкиного жениха в армию. И служил он не в Москве, под боком у родителей, а где-то в глуши, то ли на Дальнем Востоке, то ли в тундре какой-то или в Забайкалье. В общем, далеко очень. Майка же писала жениху редко, а письма туда шли долго. Славка обижался, присылал ругательные телеграммы, грозился разлюбить… Тяжело ему там было, парню из интеллигентной московской семьи, да еще со знанием французского. Дедовщина, прапорщики и все такое…
– Ну, не люблю я писать письма, не умею, – оправдывала себя подруга, – какую-нибудь статью про микро- или макроэкономику – всегда пожалуйста, или график выстроить, к примеру: «Рост материального благосостояния населения в зависимости от степени коррумпированности элит», – говорила она нам, смеясь, – это я могу, а письма про любовь, увольте, не умею, не получается…
– Послушай, Ириш, – обратилась ко мне однажды надежда российской экономики, – ты ж у нас гуманитарий, почти круглая отличница, сочинения в школе хорошо писала? Сваргань Славке письмо, выручи.
– Май, ты с ума сошла? Какое письмо? С какой стати?
– Ну, Ириш, ну, напиши… Маленькое какое-нибудь, любовное… У меня совсем нет времени, то семинары, то коллоквиумы… Диплом на носу… Хочу раньше защититься. Совсем зашиваюсь…
Подруга долго меня уговаривала, льстила, взывала к совести, давила на жалость.
– Ну вот бросит меня Славка, женится на какой-нибудь девке деревенской… Кто тогда виноват будет?.. Ты, конечно… Не смогла подруге помочь…
После ее последних слов я почти «сломалась».
– А как же почерк, у тебя жених что – слепой? Не увидит, что письма разной рукой писаны?
– Ну, Ир, ты сама как из тундры. Кто ж сейчас
