моих друзей была назначена на первое воскресенье сентября.
Меня на свадьбу не пригласили.
Людочка
Начальник производственного отдела, Сидоров Николай Николаевич, молодой, симпатичный мужчина, чуть лысоватый, прямой, как корабельная мачта, с темными масляными глазами и чувственным ртом, проводил ежедневную пятиминутку. Затянулась что-то его пятиминутка, замахрилась рваными кружевами слов, частоколом цифр и недовольными взглядами подчиненных. А подчиненные-то сплошь одни бабы: молодые и не очень, красивые и страшненькие, беленькие и рыженькие, а то и вовсе крашеные-перекрашенные. Разные, одним словом…
«Мой гарем», – любил повторять начальник производственного отдела в сугубо мужской компании в свободное от работы время. Правда, времени свободного у него маловато было: приходил на работу раньше других и уходил позже всех.
– Ты бы хоть шторы отдергивал, конспиратор, – частенько выговаривала ему, то ли смеясь, то ли пытаясь за смехом скрыть свое раздражение и горечь его секретарша, Людочка, женщина незамужняя, успевшая уже разок сходить замуж и развестись еще до знакомства с начальником производственного отдела, а теперь пребывавшая с ним в весьма близких отношениях. Слишком близких. Почти родственных…
Вот и сегодня, заскочив перед пятиминуткой в кабинет шефа, Людмила увидела плотно задернутые светло-коричневые шторы и с раздражением затянула свою обычную песню.
– Ну и с кем ты здесь вчера развлекался? Хоть бы занавески утром отдернул…
– Забыл, – смеясь, отвечал Николай Николаевич, – ну забыл про шторы, забыл, а ты, как всегда, начеку… Глазастая ты моя.
Начальник властно притянул Людочку к себе.
– Вот хоть бы раз осталась со мной после работы. Ведь совсем свободного времени нет. Совсем… Работа… Мать ее…
– Вот и работай, – отстранилась Людочка, – а диван с начальником и без меня есть кому разделить… Тебе же все равно, с кем. И как… Лишь бы баба была… И не противно?
– Остынь, малыш. – Николай Николаевич чмокнул Людочку в заалевшую щеку. – Лучше у Валентины отчет июньский забери, что-то она там опять напортачила.
– Отчет-то я заберу, только сколько можно за всеми исправлять и подчищать. Мне за это не платят. Я же всего лишь сек-ре-тар-ша.
– Любимая секретарша… Чувствуешь разницу?
– Ага, чувствую, – пробормотала Людочка, теребя край шелковой, давно не стираной шторы, – утром еще почувствовала, когда к конторе подъезжала и окошко твое занавешенное увидела… Так кто ж у тебя вчера оставался? Валька? Ну и гадина.
– Кто?
– Кто-кто… Она… Гадина… А ты – гад!!!
– Да успокойся ты… Если женщина просит…
– Ну, ну… Просит… Продолжай…
Людмила со всего
