замер, словно боялся вспугнуть это видение. Он вдруг остро почувствовал себя ужасно громоздким и неловким. Так он и стоял с закинутым за плечо пиджаком, не шевелясь, с блаженной улыбкой глядя на спящую Катю. И вдруг девушка вздрогнула, потянулась и – открыла глаза! И из этих глаз на него хлынул поток синего света, который затопил его душу мучительным счастьем. И душа захлебнулась в этом счастье и покорно пошла на дно. Едва ли Илья был способен осмыслить своё чувство, но он знал: что бы там ни было, его жизнь теперь принадлежит этой хрупкой девушке. Он стоял и смиренно ждал приговора. И вот она улыбнулась, и это уже было счастьем.
– Добрый вечер, Илья Аркадьевич! Какой чудный день…
Её голос вернул ему способность двигаться, как «отомри!» в детской игре. Он приблизился и склонился над ней, поправляя на тонких плечиках распахнувшийся было плед.
– Так не годится, Катя. Вы замёрзнете, а вам нельзя. Вы ещё не окрепли после болезни, – приговаривал он, чувствуя острое недовольство собой и своими словами – раскудахтался, как наседка! Не то, всё не то… Он остановился, присел перед креслом на корточки, взял Катины руки в свои большие, мужицкие ладони, снизу вверх заглянул ей в лицо. Продолжая улыбаться, она смотрела ему в глаза, и он не мог угадать значение этого взгляда: насмешка? Но она не отнимала рук, и Илья очертя голову бросился в этот омут: была – не была! Пропал, всё равно пропал…
– Катя… Будьте моей женой!
Улыбка медленно растаяла на её лице. Господи, взмолился про себя Илья, я всё испортил! Дурень несчастный! Господи, господи, не дай мне её потерять! Теперь её лицо стало очень серьёзным, но он по-прежнему не мог понять, что оно выражает. Брови сперва нахмурились, потом приподнялись. Уголки губ опустились – и снова сложились в улыбку… И тут Илья увидел, что по её щеке катится прозрачная слеза, оставляя блестящую дорожку.
– Ка… Катенька, простите! Я не хотел вас обидеть! Умоляю… – он упал на колени и прижался лицом к её ладошкам, которые держал в руках.
– Не надо, – всхлипнула она. – Не надо, милый… Просто я так счастлива!
На Троицу они обвенчались в деревянной Николиной церкви. Весь месяц с небольшим, прошедший с того дня, когда Илья на руках внёс Катю в гостиную, где сидела мать, и попросил её благословения, Илья ходил как хмельной, боясь поверить своему счастью. Катина спальня утопала в цветах, которые он охапками приносил ей по вечерам. Некоторые букеты не помещались в спальне – или их нельзя было оставлять в комнате на ночь, так как сильный аромат мог вызвать головную боль – и счастливая невеста с удовольствием расставляла их по всему дому, создавая изящные букеты. Их можно было увидеть в самых неожиданных местах: вдоль балюстрады лестницы стояли кувшины с сиренью самых разных оттенков – от кипельно-белого до густо-лилового; на подоконниках пристроились изящные хрустальные вазы с тюльпанами, нарциссами и гиацинтами; затем настала очередь пионов – роскошные белые стояли симметрично на фортепиано, на
