идею, что человеческая сексуальность – это не только (возможно, даже не столько) объединение репродуктивных потенциалов. Маркс предупреждает:
Путать человеческую (культурную) сексуальность и (естественную) репродукцию – классически псевдонаучно. Конечно, сексуальность нужна для воспроизводства – если вы лемур. Если вы человек, сексуальность – это гораздо больше, чем воспроизводство, это то, что эволюция сделала для человеческой природы7.
Далее он замечает, что “если вы считаете секс скорее биологическим, чем биокультуральным явлением, то, скорее всего, много его в вашей жизни не будет”.
В длинном и вдумчивом эссе антрополог Грег Дауни утверждает: “…чтобы изменить обыденное понимание эволюции, нам нужны не только данные получше, но и истории получше”. Он предложил альтернативную историю для “мужчины-распутного-похотливого-охотника и женщины-привередливой-целомудренной-собирательницы”. Это рассказ о “долгой и медленной сексуальной революции”, суть которого в том, что “человеческие сексуальные проявления… давно стали более широкими и не сводятся к успешному объединению гамет”8. Важно, что это не особый призыв к людям выйти за пределы эволюционной перспективы. Можно привести убедительные аргументы, что секс не служит исключительно целям воспроизводства и у других приматов9. Принцип “экзаптации”, по которому признак, эволюционировавший для одной функции, используется для другой, – теперь золотой стандарт эволюционной биологии10. Хрестоматийный пример приводится для нечеловеческой особенности: перья, как считается, впервые возникли у динозавров, чтобы сохранять тепло, позже стали инструментом для полового демонстрационного поведения и, наконец, для полета у птиц. Сегодня они продолжают служить всем трем функциям. Джон Дюпре высказывается в своей привычной шутливой манере, замечая, что “только из-за того, что техническое оснащение” его компьютера “было разработано на основе военных приложений, не значит, что… компьютер вечно замышляет ядерную атаку или разрабатывает оружие массового поражения”11. Без сомнения, изначальной функцией наших адаптивных сексуальных желаний и поступков было воспроизводство, но это не мешает им теперь иметь другие функции. Сексуальное наслаждение создает “лазейку в эволюционной схеме”, утверждают Пол Абрамсон и Стивен Пинкертон в книге “С удовольствием: размышления о природе человеческой сексуальности” (With Pleasure: Thoughts on the Nature of Human Sexuality), и эта лазейка “позволяет сексуальному наслаждению объединяться с другими [нерепродуктивными] целями, такими как формирование привязанности и снижение личного и межличностного напряжения… Удовольствие, которое сопровождает секс, может мотивировать соитие и тем самым способствовать воспроизводству, но это уже не единственная функция секса”12. Это не то же самое, что сказать, будто люди порой занимаются сексом по иным причинам, чем из сознательного намерения воспроизводства,
