осторожно опустил мяч на пол, обеими руками ухватился за уродливое лицо, оттянул его и задрал на макушку. Под маской обнаружилось человеческое лицо – обыкновенного земного мальчишки.
– Это я, док, Джим Марло, – ответил он.
– Ну так заходи. Нечего там стоять и ногти грызть.
– Иду.
Когда давление в прихожей сравнялось с давлением в доме, внутренняя дверь автоматически открылась. Джим сказал:
– Пошли, Виллис, – и ступил внутрь.
Мяч выпустил снизу три отростка и последовал за мальчиком – непонятно было, идет он или катится, больше всего его походка напоминала движение бочонка, который кантуют на днище. Они прошли по коридору и попали в большую комнату, занимавшую половину всего круглого дома. Доктор Макрей, не вставая, приветствовал их:
– Здорово, Джим. Разоблачайся. Кофе на столе. Здорово, Виллис. – Доктор вернулся к своей работе: он перевязывал руку мальчику, ровеснику Джима.
– Спасибо, док. А, Фрэнсис, привет. Ты чего тут?
– Привет, Джим. Я убил водоискалку, да только палец о шип наколол.
– Прекрати ерзать! – скомандовал доктор.
– Эта штука щиплется, – пожаловался Фрэнсис.
– Так и надо. Помолчи.
– Как это тебя угораздило? – не успокаивался Джим. – Ты что ж, не знаешь, что их нельзя трогать? Надо было поджарить ее сверху донизу.
Он расстегнул молнию скафандра, стянул его и повесил на вешалку у дверей. Там уже висел скафандр Фрэнсиса с маской, расписанной яркими красками, наподобие боевой раскраски индейского воина, и скафандр доктора, маска которого была чиста. Джим, как это было принято на Марсе, остался в одних ярко-красных шортах.
– Я и поджарил, – объяснил Фрэнсис, – но она зашевелилась, когда я ее тронул. Я хотел отрезать хвост, сделать бусы.
– Значит, плохо поджарил. Может, в ней полно живых яиц осталось. А для кого бусы?
– Не твое дело. А яички я сразу выжег. Кто я, по-твоему? Турист?
– Да как тебе сказать. Ты же знаешь, эти твари подыхают только на закате.
– Не говори глупостей, Джим, – сказал доктор. – Теперь, Фрэнк, я тебе сделаю укол антитоксина. Толку от него никакого, зато твоя мама успокоится. Завтра палец у тебя вздуется, как обожравшийся щенок, принесешь его сюда, и я его вскрою.
– А я палец не потеряю? – спросил мальчик.
– Нет. Просто какое-то время будешь чесаться левой рукой. А тебя, Джим, что сюда привело? Живот заболел?
– Нет, док, я из-за Виллиса.
– Из-за Виллиса? Вид у него как будто бодрый.
Доктор посмотрел вниз, на Виллиса. Тот стоял, приподнявшись на своих ножках, и наблюдал, как Фрэнку перевязывают палец. Для этого он вытянул из верхней части три глазных отростка. Отростки торчали, как большие пальцы рук, образуя равнобедренный треугольник, из каждого выглядывал глаз, до того похожий на человеческий, что становилось не по себе. Малыш медленно повернулся, переступая своими ножками-псевдоподиями,
