В раковине было полно грязной посуды. Рядом на бунзеновской горелке потихоньку кипел большой кофейник.
Джим тщательно вымыл три чашки, пропустил их через стерилизатор и налил всем кофе.
– Джим, этот гражданин говорит, что он в порядке, – сказал доктор Макрей, принимая чашку. – В чем проблема?
– Да, знаю, он все время говорит, что у него все нормально, но это не так. Вы не могли бы его осмотреть, док?
– Осмотреть? Каким образом, мальчик? Я не могу даже измерить ему температуру, потому что не знаю, какая температура у него нормальная. В его биохимии я смыслю столько же, сколько свинья в апельсинах. Ты хочешь, чтобы я вскрыл его и посмотрел, почему он тикает?
Виллис тут же убрал свои отростки и сделался гладким, как бильярдный шар.
– Ну вот, вы его напугали, – с укором сказал Джим.
– Прошу прощения. – Доктор протянул руку и потрепал Виллиса по шерстке. – Виллис хороший, Виллис славный. Никто не обидит Виллиса. Ну давай, малыш, вылезай.
Виллис чуть-чуть приоткрыл голосовой сфинктер.
– Не обижать Виллис? – недоверчиво спросил он голосом Джима.
– Не обижать Виллис. Обещаю.
– Не резать Виллис?
– Не резать Виллис. Никогда.
Медленно появились глаза, при этом он прекрасно обходился без лица.
– Вот так-то лучше, – одобрил доктор. – Ближе к делу, Джим. Почему тебе кажется, что с ним что-то не так, если мы с ним думаем иначе?
– Да потому, что он так себя ведет, док. Дома-то все хорошо, а вот когда выходит… Раньше он со мной всюду ходил, скакал и везде совал свой нос…
– У него нет носа, – заметил Фрэнсис.
– Пять с плюсом. А теперь, когда я его беру погулять, он сворачивается в клубочек, и ничего от него не добьешься. Если он не болен, почему он так делает?
– Кое-что проясняется, – сказал доктор. – Сколько времени живет у тебя этот мячик?
Джим задумался, перебирая в памяти двадцать четыре месяца марсианского года:
– Где-то с конца зевса, почти с ноября.
– А теперь конец марта, почти церера,[4] лето кончилось. Тебе это ни о чем не говорит?
– Да нет.
– Что ж он, по-твоему, и по снегу будет скакать? Мы уезжаем, когда приходят холода, а он здесь живет.
– Вы думаете, это он впадает в спячку? – раскрыл рот Джим.
– А что ж еще? Предки Виллиса много миллионов лет приспосабливались к смене времен года, не может же он так сразу от этого отказаться.
Джим забеспокоился:
– Я ведь хотел взять его с собой в Малый Сырт.[5]
– Малый Сырт? Ах да, ты ведь в этом году поступаешь в школу. И Фрэнк тоже.
– Точно!
– Не могу привыкнуть к тому, как быстро вы растете. Кажется, на прошлой неделе я разрисовывал тебе большой палец, чтобы ты его не сосал.
– Я
