что удостоверение не фальшивое, что фотография в нем соответствует личности, поднял глаза и предельно осторожно спросил:
– Простите, вам кто нужен?.. Извините, что интересуюсь, но в отделе по расследованию убийств сейчас никого нет.
На чисто славянском округленном лице Иванова появилась улыбка. Он мягко возразил:
– Это не совсем так, сержант.
Сержант смутился: непорядок, когда посетитель знает больше, чем он.
– Вы созванивались? С кем?
– Не созванивался и предварительно не договаривался, – сказал Иванов, – однако точно знаю, что нужный мне человек у себя.
– А именно? Не секрет, нет?
– Полковник юстиции Алексеев.
– С чего вы решили, что он у себя?
– Профессиональная тайна, – рассмеявшись, ответил Иванов.
Сержант неодобрительно подумал: «Какой смешливый, а еще в такой серьезной фирме служит». Сержант машинально бросает взгляд на стенд, где сотрудники оставляют ключи от служебных кабинетов, обнаруживает свободный гвоздик. Он, краснея за оплошность, смущенно говорит:
– Кажется… Вы правы… Сейчас… Одну минуту… Я все-таки позвоню… – набирает трехзначный, видимо, внутренний, номер. – Сержант Соловьев… С вахты… К вам гражданин… Одну секунду: прочитаю… – чуть ли не по слогам произносит в трубку. – Подполковник Иванов Георгий Фаддеевич… Есть!
Сержант возвращает трубку на аппарат и протягивает владельцу его удостоверение.
– Прошу прощения… Формальности… Но они, сами знаете…
– Необходимы, – за него закончил фразу Иванов. – Так я могу?..
Сержант торопливо кивает на турникет.
– Проходите, пожалуйста… Полковник Алексеев ждет.
Иванов молодецки, несмотря на годы за плечами, взбежал на третий этаж. Одна из дверей – нараспашку. В проеме – Алексеев. На его лице – удивление и немой вопрос. Вместо вопроса, следует приглашающий жест хозяина.
Устраиваясь на стареньком и потертом стуле, Иванов решил объяснить цель ночного посещения.
– Прости, Захарыч, – они – не друзья, но знакомы очень давно и потому на «ты», – за вторжение. Иду, гуляючи, мимо… Гляжу, знаешь ли, а в окне – свет. Дай, думаю, заскочу. Вот и… Если помешал, то…
– Подозрительное «гуляние» – и по месту и по времени.
– Как понимаешь, домой иду…
– Вот именно!
– Вышел на улицу. Черемуха цветет, откуда-то сиренью попахивает. Решил пешком добираться.
Алексеев ехидно поинтересовался:
– А не далековато ли, романтик?
– Путь не ближний, однако после сидения в четырех стенах полезный.
И вновь ехидный вопрос Алексеева:
– Значит, по пути, да?
– Ну, конечно, Захарыч.
– Значит, шел в один конец улицы Малышева, а очутился в другом?
– Ну…
