одноклассников. В кабинете еще два урока то и дело раздавался шелест упаковки, учителя в конце концов устали делать замечания. Так какой смысл ему был врать, откуда взялся шоколад? Бабушка просто воспользовалась случаем, чтобы упрекнуть Тихона, при этом изобразив, как она из кожи вон лезет, чтобы о нем позаботиться.
Чем старше становился мальчик, тем сильнее его раздражало ее поведение. Иногда это ощущение перерастало в другое – чистое, жесткое, резкое. Ярость. Порой он готов был ее ударить… и почему-то совсем этому не удивлялся. Точно не было ничего естественнее.
IV
– Послушай, мам.
Обращаться к Ирине в этот вечер – впрочем, как и в любой другой, начиная с середины года, когда ее понизили на работе и очередной «перспективный» окололюбовный роман дал трещину – было не лучшей идеей. Тихон прекрасно это знал, но все же рискнул: дело того стоило.
– А? – Мать терла морковь так агрессивно, что от мелькания ее руки у мальчика слегка закружилась голова.
Горка морковной стружки на деревянной дощечке росла на глазах. Ирина считала, что салаты помогут ей похудеть (а сыну не повредит здоровое питание). Тихон мало смыслил в диетах, но смутно подозревал, что количество майонеза, которым она заправляет свою полезную еду, вряд ли способствует оздоровлению.
– Это же нормально – иногда… ну… фантазировать?
Ирина резко повернулась к сыну, прекратив трудиться над морковью, от которой и так уже остался один скелет.
– Опять за свое? Если будешь врать, как папаша, я и с тобой разведусь.
Фраза прозвучала вполне привычно – уж ключевые-то слова из нее мальчик слышал ежедневно, – поэтому он пропустил ее мимо ушей.
– Я имею в виду не вранье. Тебе же приходилось представлять, как могло бы быть?..
От волнения, а беседа волновала Тихона куда сильнее, чем он хотел показать, он выразился сумбурно.
Ирина поняла его по-своему.
– Еще бы! Иногда я думаю, как здорово было бы родиться слизнем. Мне кажется, от них особо ничего не требуют: ни красоты, ни пользы, ни денег…
Представив скользкого слизня, отстегивающего кому-то деньги пачками, мальчик прыснул, хотя мама даже не улыбалась. Напряжение немного спало, он отпустил спинку стула, за которую цеплялся.
– Я не о том, мам.
– Понимаю – замки, чудовища, принцессы. Я тоже была ребенком, хотя слишком давно. А жаль!
Ирина швырнула горсть тертой моркови на блюдце, как петарду, и полезла в холодильник за майонезом. Мать вела себя как обычно, и это успокаивало – значит, страх, который стал посещать Тихона в последнее время, и правда был иррациональным. Мальчик пытался, но никак не мог убедить себя в этом сам. Тут требовалась помощь взрослого, который выполнит конкретную
