не верю.
– Они отняли у гонца его брюки, – сказал Джон, ощупывая при этом свой пояс.
– Это все вздор.
В это мгновение смуглый молодой человек подошел поближе, учтиво заговорил с англичанином на плохом английском языке и пригласил его к обеду, который еще готовился.
– Весьма благодарен, – сказал англичанин, опуская еще глубже руки в карманы и взглянув с тревогой на молодого человека, словно опасался лишиться своего кошелька.
– Мы почтем за большую честь, если вы примете наше предложение, – сказала молодая дама с довольно мягким венецианским говором. Голос ее звучал привлекательно и мелодично. Англичанин взглянул на нее: ее красота была еще привлекательнее ее голоса. Лицо англичанина тотчас потеряло суровость. Он учтиво поклонился и сказал:
– С большим удовольствием, синьора.
Желание немедленно ехать дальше и не обедать до приезда в Фонди, чтобы наказать хозяина, было тотчас забыто; Джон пошел выбирать своему господину хорошую комнату, чтобы остановиться здесь на ночлег.
Из кареты принесли все необходимое. Множество чемоданов, шкатулок, портфелей, туалетных принадлежностей, более затрудняющих путешественника, нежели ему необходимых, были отнесены в отведенную ему комнату. Среди зевак, выглядывавших из дверей и одетых в большие, темного цвета плащи и сверкавших ястребиными глазами, многие отпускали замечания, что такого запаса хватило бы на целое войско. Даже прислуга гостиницы с изумлением обсуждала богатый туалет, с множеством золотых и серебряных принадлежностей, и кошелек с золотом, заманчиво звеневший в тот момент, когда его вынимали из чемодана. Целый вечер во всем городе Террачине не было других разговоров, как только о богатстве чужестранца и сокровищах, которые он вез с собой.
Понадобилось немало времени, пока англичанин завершил свой туалет и оделся к столу. После долгих трудов и усилий он наконец появился. Жесткий галстук и с особым вкусом сшитое платье были безупречены: на них не было ни пылинки. Войдя в комнату, он весьма учтиво, на английский манер, поклонился молодой венецианке. Его поклон, однако, показался ей суховатым, поскольку она привыкла к своим, более живым обычаям.
Ужин, как назвал его итальянец, или обед, как назвал его англичанин, был к тому времени совершенно готов. Небо, земля и вода были призваны на подмогу, чтобы этот обед приготовить, поскольку на стол были поданы и птицы, что летают по воздуху, и дичь, что обитает в полях, и рыба, что плавает в море. Кроме того, слуга англичанина, желая приготовить своему господину его любимый бифштекс, поставил с ног на голову всю кухню; он явился туда с кетчупом, соей, кайенским перцем, гарвейским соусом и бутылкой портвейна, запасов которого его господину хватило бы, чтобы объехать вокруг света. Однако обед оказался обычной смесью итальянских блюд, вкус которых требует серьезного улучшения. Супница с супом походила на Черное море: печенка и потроха самой разнообразной дичи плавали там, подобно обломкам кораблей. Тощее крылатое существо, которое хозяин называл
