его сердило то, что прервал его неаполитанец. Ведь, как известно, жители различных итальянских областей питают по отношению друг к другу ужасную ревность, неважно, будь повод для этого мал или велик.
Поэтому он воспользовался первой же паузой в речи неаполитанца, чтобы снова начать свое повествование.
– Как я уже прежде заметил, – начал он снова, – разбойники весьма отчаянны; они соединены между собою договором и состоят в союзе с разными сословиями.
– Что касается этого, – сказал неаполитанец, – то я слышал, что ваше правительство также заключило с ними договор или по крайней мере пренебрегает их преследованием.
– Мое правительство? – спросил с гневом римлянин.
– Точно; говорят, что кардинал Консалви*…
– Потише! – сказал римлянин, грозя пальцем и оглядываясь по сторонам.
– Что ж, я повторяю только то, что я от всех слышал в Риме, – возразил смело неаполитанец. – Там во всеуслышание говорят, что кардинал был в горах, где встречался с некоторыми главарями. Меня также уверяли, что между тем как честные люди часами дожидались в передней кардинала аудиенции, один из этих мошенников, имевший при себе кинжал, беспрепятственно пробрался сквозь толпу и вошел в покои кардинала.
– Насколько мне известно, – возразил импровизатор, – такие вредные слухи распространяют многие злоязычные люди; впрочем не хочу спорить; может быть, наше государство некогда использовало подобных людей, например во время недавней неудавшейся революции*, когда по всей Италии восстали карбонарии. Государство нуждалось в известиях, доставляемых людьми подобного рода, которым знакомы не только все ущелья и тропы в горах, но даже тайные убежища всех опасных сообществ; которые знают всех подозрительных людей, их планы и намерения; вообще все, что играет какую-либо роль в нашем живом мире. Польза от таких людей, служащих орудием в руках государства, столь очевидна, что это ясно всякому. Может быть, кардинал Консалви, будучи выдающимся политиком, использовал их именно для этих целей. Кроме того, ему прекрасно известно, что, несмотря на все свои злодеяния, разбойники рьяно привержены нашей церкви и очень набожны.
– Набожны? Набожны?! – вскричал с удивлением англичанин.
– Да, набожны, – повторил римлянин, – каждый выбирает себе какого-нибудь святого в покровители. Они крестятся и молятся в своих горных ущельях, как только услышат звук колоколов, созывающий жителей долин к обедне или вечерне; они часто выходят из своих нор и подвергают себя явной опасности, чтобы посетить церковь. Могу рассказать следующую историю.
Я был однажды вечером в деревне Фраскати, которая лежит на прелестном холме, близ Абруццких гор. Жители селения прогуливались на свежем воздухе, как это принято во всех итальянских городах и деревнях. В то время как я разговаривал со своими приятелями, я увидал одного высокого, закутанного в широкий плащ человека, который пробирался по площади, стараясь уберечься в сумраке
