и мне кажется, что здесь дело в зависти. Мой праздник вызвал раздражение господина Кольбера, и он что-то затеял против меня. Может быть, поставил мне в вину Бель-Иль?
– Нет, речь шла не о Бель-Иле.
– О чем же?
– Помните расписку на тринадцать миллионов, которую выкрали у вас по поручению Мазарини?
– О да! И что же?
– Вас объявили вором.
– Боже мой!
– Это не все. Помните о письме, которое вы написали мадемуазель Лавальер?
– Увы, помню!
– На этом основании вы объявлены предателем и совратителем.
– Тогда почему же я прощен?
– Не спешите, мы сейчас дойдем до этого. Вы должны понять суть дела. Заметьте следующее: король считает вас растратчиком. О, я отлично знаю, что вы ничего не растратили, но король не видел расписок и, следовательно, не может не считать вас преступником.
– Простите, я не вижу…
– Сейчас увидите. Король, прочтя ваше любовное письмо с предложениями, сделанными вами Лавальер, больше не сомневается относительно ваших намерений, касающихся этой красотки.
– Разумеется. Но где же вывод?
– Я подхожу к нему. Значит, король навеки ваш неумолимый враг, не так ли?
– Да, но он прощает меня?
– Вы верите в это? – спросил епископ, испытующе глядя на Фуке.
– Не веря в искренность королевского сердца, я верю самому факту.
Арамис слегка пожал плечами.
– Тогда почему же Людовик Четырнадцатый поручил вам передать мне то, что вы мне сейчас сообщили? – спросил Фуке.
– Король мне ничего не поручал передавать вам.
– Ничего!.. А как же этот приказ?.. – сказал пораженный Фуке.
– Ах, да, конечно, есть такой приказ.
Эти слова были произнесены таким странным тоном, что Фуке вздрогнул.
– Вы что-то скрываете от меня, я это вижу, – сказал он.
Арамис погладил подбородок холеными белыми пальцами.
– Король посылает меня в изгнание? Говорите же!
– Попробуйте догадаться!
– Вы меня пугаете.
– Ба! Значит, вы не догадались.
– Что вам сказал король? Во имя нашей дружбы, прошу вас, не скрывайте ничего от меня.
– Король ничего не сказал.
– Вы хотите, чтобы я умер от нетерпения, д’Эрбле. Я еще суперинтендант?
– Пока вы этого хотите.
– Но что за странную власть вы вдруг получили над волей его величества? Вы заставляете его следовать вашим указаниям.
– Мне так кажется.
– Трудно поверить!
– Так будут говорить.
– Д’Эрбле, во имя нашей дружбы, во имя самого дорогого для вас, умоляю! Благодаря чему вы вошли в такое доверие к Людовику Четырнадцатому? Я знаю, ведь он не любил вас.
– Теперь
