style="font-size:15px;"> В любом случае Рамишев сейчас не в городе – где-то на югах. Пурпоров здесь, но от встречи отклоняется: сильно загружен, решает какие-то бытовые проблемы. Они это почему-то умели: переключаться на быт, обыденность, становиться обычными людьми. Просто… жить.
На самом деле, во всём Ринордийске – а может, и во всём мире – был только один человек, который если и не одобрил бы его, то по крайней мере говорил бы с ним на одном языке. (В какой это было книжке – что больше, чем любовь, необходимо понимание?)
Так, ну хватит, об этом человеке он думать не хочет и не будет. Что теперь, ей всё можно, что ли?
Феликс сердито оборвал мысли, огляделся по сторонам. Из глубин кафешки доносилась чуть приглушённая музыка – какая-то песенка из прежних времён. Вокруг столиков в кадках стояли цветы – алые, как кровавые взбрызги, – но их, кажется, побило холодом за ночь. При свете-то ещё тепло…
– А, ну день добрый, – напротив него за столик опустился Гречаев.
Феликс поймал взглядом высотку у того за спиной: величественный шпиль наверху солнце уже настойчиво обливало оранжевым.
– Вечер…
– Да-да, конечно, вечер, – торопливо согласился Гречаев. – Так ты хотел о чём-то поговорить? Мне сейчас нежелательно отлучаться надолго, но, скажем, полчаса для тебя есть.
– Полчаса по старой дружбе? – усмехнулся Феликс.
– Ну почему же… Я же знаю, что ты так просто не назначишь, – он внимательно и пытливо прищурился. – Так что у тебя было сказать?
– Мне нужно встретиться с Лавандой, – глядя в глаза, проговорил Феликс.
– Это да, но… – Гречаева будто что-то насмешило, и он сдержанно проскользил взглядом по столику, – при чём тут я?
– Ну вот не хитри, – Феликс махнул рукой. – Понятно же, что ты пользуешься у неё большим влиянием.
– Н-не таким уж большим…
– И что к тебе она прислушается больше, чем если я сделаю официальный запрос.
– Мм… видишь ли, Феликс, – протянул Гречаев, будто перебирая на языке все слова из имеющихся. – Я ни в коем случае не хочу обвинять или наговаривать… Но, согласись, ты во многом сам этому поспособствовал – что теперь она не хочет тебя видеть. Отношения родственников – это всегда палка о двух концах, а учитывая все обстоятельства… Ну, ты и сам понимаешь.
– Что? Что я не идеальный родственник? Что у неё полно причин меня не любить – начиная с того, что это я вытащил её в Ринордийск и втянул во всё это? Разумеется, я это знаю! Но она же всё-таки… – он поколебался, ища слово (официальный титул так и не был введён с самого июня). – Правитель. Она же должна понимать, что это касается всей страны. А не её претензий ко мне лично.
Гречаев как-то недовольно поморщился, будто разговор начал ему надоедать:
– Хорошо, я передам ей твою просьбу… Но что она согласится тебя принять – гарантировать, как понимаешь, не могу. Ты всё же очень сильно преувеличиваешь моё влияние на Лаванду, – он загадочно улыбнулся, покачал головой. –
