необходимы как воздух, без нас не игралась ни одна пьеса. Мы были общими любимцами общества. Хорошо играли на сцене Перионы, Петров, Дуранте, Бурхановская, Воинова, Волк-Ланевская. Нас со Змейцыным изводили репетиции, с которых приходилось ночью, иногда по невылазной грязи, тащиться из города в лагерь четыре версты… Но мы шли и играли, а то можно было с ума сойти. Занятия с командой велись в поле, людей обучил, и команда всех отделов была образцовая. На охоту на коз, лисиц ходили в горы, в Старый Крым и в Суук-Су. Под Рождество мы со Змейцыным к всенощной пошли в город в полковую церковь, и, идя обратно, нас застиг снежный буран, и мы два часа блуждали по степи около нашего лагеря, до слез было больно нам одиноким… но добравшись до дому, мы вознаградили себя и питьем, и яствами. Зимой морозов ниже –10° не было, но изводили северо-восточные ветры, пронизывающие насквозь, из нашего саманного дома выдувалось все тепло, и нередко было в нем –3°, вот тебе и юг… Мы спали под шубами. Особенно бурными были ноябрь и февраль месяцы.
Весна 1894 года наступила поздно, по-крымски, в марте было еще холодновато, но все-таки у нас в лагере стало веселее, степь стала покрываться цветами шафрана и полыни – воздух стал легкий и душистый. Начались стрельбы, а в средине апреля полк вышел в лагерь, и мы перешли в палатки, зима была позабыта. Удобство лагеря было – это то, что в лагерь была проведена вода из городской магистрали, идущей мимо лагеря, из имения И. К. Айвазовского Шах-Мамай, в город, это в Крыму великое благодеяние: солдаты мыли белье, сами умывались, и даже мылись сколько было угодно; это мы оценили в Севастопольском лагере – когда струя в палец толщиною на три полка, когда люди не умывались по 3–5 дней, и в полках было по 500 человек больных трахомой… А у нас перед лагерным собранием здесь бил фонтан на три сажени вверх. Лето прошло весело: после занятий ездили на длинной линейке в тройку лошадей купаться в море к вокзалу, купанье было чудное, а вечером ездили в город на музыку на бульвар, где много гуляло хорошеньких барышень, из них выделялись Феня Макарова, Тася Мосаковская, Леля Луранте, Аня Крым, Соня Грамматикова, и много других, приехавших на морские купанья. Был фонтан Айвазовского и при нем кофейня и шашлычная, где можно было съесть чудных шашлыков, выпить пива или турецкого кофе, и все это было баснословно дешево – как раз по офицерскому карману, я получал тогда 53 руб. 50 коп., и на все хватало. В Феодосии в это время строился порт, и одним из инженеров был В. Н. Чаев из Рязани, но я редко бывал у него. Часто были мы со Змейцыным у Перионов, которые радушно относились к нам. Быстро прошло лето, настал сентябрь месяц – самая лучшая часть года в Крыму «золотая осень», и именно: и золото фруктов, и золотое освещение солнца. Зимовать опять в лагере я не решился, и по рекомендации поручика Алексея Александровича Емелина я нанял комнату со столом у отставного прапорщика карантинной стражи Тараса Федоровича Кравченко за 25 руб. в месяц; домик его находился в Карантинной слободке, на горке около одной
