и слезы показались в ее глазах.
– Ладно, не расстраивайся, это не такая страшная травма…
Она быстро взглянула на меня, потом опустила глаза.
– Но что я буду делать здесь и как возвращаться во Флоренцию… – сказала она самой себе. – Пожалуй, мне надо позвонить моему мужчине и спросить, сможет ли он забрать меня отсюда.
Я попытался равнодушно пожать плечами. Вообще-то я уже забыл о наличии у нее «любимого мужчины» и, вспомнив об этой детали, почувствовал укол ревности. Нет, я естественно не признавал, что это была ревность. Но это была именно она.
– В общем, если тебе нужна будет моя помощь, я в твоем распоряжении, – весьма сухо заметил я, удивляясь про себя, откуда взялся этот сухой тон. Но, тем не менее, я гордо и решительно направился в сторону выхода из палаты.
– Ты уходишь? – остановил меня вопрос Кьяры.
– Да, не хочу быть замочной скважиной при вашем обмене признаниями в любви.
– Останься. Твое присутствие при разговоре меня не напрягает.
Зато меня оно напрягало.
Я направился к двери и, взявшись за ручку, обернулся.
– И не забудь предупредить твоего любимого мужчину, что ты собираешься провести ночь с достаточно симпатичным горнолыжником. Может, он примчится к тебе на крыльях ревности уже через полчаса.
Наконец-то она рассмеялась.
Я вышел в коридор и демонстративно повернулся спиной к палате. Каково же было мое удивление, когда, взглянув через стекло на Кьяру спустя пару минут, я увидел, что она лежит, откинувшись на подушку, очевидно уже закончив разговор.
– Однако, вы весьма лаконичны для людей, которые безумно любят друг друга и скучают… – заметил я, возвращаясь в палату, но запнулся на полуслове: в глазах ее стояли слезы. – Что случилось?!
– Этот stronzo11 не сможет приехать. У него срочная работа, а еще бывшая жена заболела, и он не может вернуть ей ребенка.
– И что, он теперь с ребенком ходит на работу? – приподнял я невинно брови.
Кьяра изумленно воззрилась на меня.
– Полагаешь, он меня обманывает?
Мадонна, откуда было это желание поставить под сомнение чувства ее мужчины?!
– Нет, просто интересуюсь.
Она смотрела на меня каким-то отрешенным взглядом, и сочувствие к ней взяло верх над чувством ревности, существование которой я все еще не признавал.
– Ладно, не переживай, У тебя же есть горнолыжник, который способен о тебе позаботиться, – улыбнулся я ей.
Когда ее выпустили из больницы под мою опеку, был уже глубокий вечер. Я заранее подогнал к клинике свою машину, отодвинул переднее сиденье максимально назад и отправился за ней. Костылей у нее, разумеется, не было, потому я предложил себя в качестве костыля и, обняв ее, медленно двинулся к машине. Это объятие, естественно, вызвало внутри меня целый шторм, но я постарался сосредоточиться на аспекте оказания помощи человеку со сломанной ногой.
Она
