он заговорил более или менее вразумительно лишь годам к 7. Примерно в этом возрасте он попал под опеку своего дяди каноника, который внес в его жизнь латынь, музыку, естественные науки и энциклопедии. Алессандро зачитывался трудами Ньютона, а точное предсказание Галлеем появления на небосклоне новой кометы заставило его окончательно уйти в физику. Он преподавал эту науку здесь в гимназии, потом был профессором в университете Павии, а потом и деканом философского факультета в университете Падуи. Еще он поразил жителей своего родного города Комо тем, что построил здесь первый громоотвод, а на него прикрепил колокольчики, которые в грозу звенели.
– Хаха, – рассмеялась Кьяра. – Зачем в грозу звенеть?
– Не знаю. Может, думал, что мелодичный звон колокольчиков сделает раскаты грома менее зловещими и отпугнет грозу. Ты же знаешь, что раньше люди верили во многие интересные вещи, лишенные всякого разума. Между прочим, первый громоотвод был создан именно здесь неслучайно. Комо – самый дождливый город Италии, здесь даже бывает высокая вода, как в Венеции.
– Вот это да! Невероятно! – воскликнула Кьяра.
Мы еще некоторое время обсуждали неоклассический Храм Вольта и самого физика, после чего направили свои стопы в сторону исторического центра, перекусив кусочком свежей пиццы. Кьяра с любопытством крутила во все стороны головой, рассматривая невысокие аккуратные дома на узких мощеных улочках, а я периодически фотографировал ее. Я в тот момент несерьезно отнесся к этому, совсем не приняв во внимание, что потом мне надо будет разбирать эти снимки, вспоминать эту волшебную неделю вместо того, чтобы навсегда вычеркнуть ее из своей жизни. Но я с увлечением человека, для которого фотография является страстью, продолжал фотографировать Комо и Кьяру на его фоне.
Комо и Кьяра. Кьяра и Комо… Она так гармонично вписывалась в этот город, что временами казалась мне его жительницей. Это ощущение перечеркивалось лишь тем фактом, что я рассказывал ей о Комо, а не наоборот.
Совсем неожиданно мы вышли на его центральную площадь. Она была маленькая и уютная, окруженная невысокими домами с красными крышами (это, правда, видно только с горы, на которую мы забрались позже) и с портиками, где прячутся различные магазинчики и ресторанчики, а в самом центре стоит Дуомо. Я не знал, интересуют ли Кьяру шедевры искусства. Я очень редко встречал молодых людей, которые бы по-настоящему увлекались памятниками истории, но Кьяра, ясное дело, не имела к ним никакого отношения.
– Ух ты, какой собор! Это Дуомо? – Я кивнул, а она продолжила: – Я так понимаю, этот собор тоже представляет собой смешение стилей, как Дуомо в Милане? По крайней мере, я вижу здесь элементы готики, Возрождения и барокко.
Я не мог поверить своим ушам. Современная девушка, едва взглянув на архитектурную постройку, определяет стили, ей характерные. Почему-то мне ее ровесницы попадались обычно с гораздо более приземленными увлечениями.
– В прошлой жизни ты была еще и искусствоведом? – спросил я, сбитый с толку.
– Нет, –
