отели были недалеко друг от друга у самого подножия гор, и когда следующим утром я вышел на улицу и отправился в сторону подъемника, я увидел впереди ее, идущую в том же направлении. Я хорошо понимал, что мне стоило бы сразу же изменить курс моего движения, вычеркнуть ее из своей памяти и постараться больше не вспоминать. Но я не спал полночи, занятый именно тем, что думал о ней. Это было помешательством. Я подсознательно понимал, что медленно, но верно погружаюсь в какое-то неведомое мне чувство, которое не имело права на существование.
Я много шагов прошел следом за ней на некотором отдалении, пребывая меж двух огней: разумом и чувством. Меня безжалостно сжигало желание провести с ней еще хотя бы один день. В итоге я нашел себе оправдание: ей нужен инструктор по горным лыжам, а я уже ввязался в эту роль. К тому же, как хороший инструктор я должен был поинтересоваться, как она себя чувствует после вчерашней тренировки. Поэтому я неуверенно ускорил шаг и догнал ее.
– Ну? И какими эпитетами ты наградила меня с утра? – спросил я, подкравшись сзади.
Кьяра подпрыгнула от неожиданности, обернулась, и через секунду лицо ее озарилось искренне радостной улыбкой. Уже давно никто так не радовался моему появлению. Может, даже я еще ни у кого не видел такого выражения глаз. Сердце мое сорвалось и полетело вниз, снова подарив мне то же самое ощущение, как при спуске с горы.
– Что ты потрясающий инструктор, и я хотела бы взять у тебя еще несколько уроков.
Не стоит даже сомневаться, что последующие дни мы провели вместе на горнолыжных склонах, в остериях, а последние пару вечеров – еще и в барах чуть ли не до полуночи. За несколько дней мы обсудили с ней столько тем, сколько я со своим лучшим другом за всю жизнь не обсудил. Но я хорошо понимал, что необсужденных тем осталось в тысячи раз больше.
Единственная тема, которой я усиленно избегал, была наша с ней личная жизнь, увы, раздельная. Я вообще старался об этом не думать, потому что мне хотелось успеть в полной мере насладиться ее обществом. Она была жизнерадостной, умной, ироничной, эрудированной…
Я пытался видеть в ней только друга, потому что это было единственным, что я мог себе позволить. Разумеется, это уже немало. Проблема была в том, что я упорно видел в ней женщину, к которой меня тянуло, как пчелу на нектар. Естественно, я себе во всем этом категорически не признавался, но то, что я не хотел этого признавать, ничего не меняло.
Чем ближе подкрадывался конец отпуска, тем чаще я с ужасом задумывался о том, что скоро мы с ней расстанемся, она вернется к своему мужчине, будет жить с ним и, между прочим, заниматься любовью. Я прямо физически чувствовал, как эта мысль безжалостными языками пламени обжигает мне мозг. Я начинал ворочаться в кровати и даже бить свою ни в чем не повинную подушку. Каждую ночь я принимал окончательное и бесповоротное решение прекратить с ней занятия по горнолыжному катанию и больше не встречаться, но, черт знает почему, принятое решение увиливало от исполнения, едва я утром выходил за двери моего отеля.
За два дня до моего отъезда мы сидели в баре.
