место. Может, оттого та и сердится на сестру, что самой пришлось усмирить все свои чувства и страсти. А у Насти они пока еще все как на ладони.
– Только я тебя об одном прошу, если что со мной приключится, уж ты не оставляй сестру, позаботься о ней.
– Что Вы такое говорите, мама? – возмутилась Нюся.
– Это я так, на будущее. Мало ли что… – смутилась Анна.
28 июля 1914 года началась I Мировая война, прозванная в народе Германской. Российская Империя, как и многие другие страны, объявила мобилизацию. Призвали и Петра в казачий полк. Пришлось Анне, а с ней и дочерям прервать летний отдых. Надо было срочно ехать собирать мужа на фронт.
На прощание Анна трижды, как положено, поцеловала мужа. Перекрестила, и, тяжело, со всхлипом, вздохнув, сказала:
– Не знаю, свидимся ли мы с тобой еще, Петруша, только ты, если что, уж прости меня за все.
– Ты что как кликуша, хоронишь меня уже что ли? – рассвирепел Петр, – Али первый раз мужа на войну провожаешь?
– Не серчай, родимый. Не про тебя я это. Чую, не дождаться мне тебя в энтот раз.
– Ну, это ты брось. Чего удумала: «Не дождаться». У нас с тобой еще девка не пристроена. – Смутился Петр.
Пустели станицы и хутора. Оставались в них только старики, бабы, да малые дети перемогать лихолетье. Осиротел и хутор Романовский. Не стало слышно по вечерам песен на берегу Кубани. Даже собаки и те притихли, не гонялись, как прежде, по всему хутору, а испуганно сидели по своим будкам при дворах.
Анна, как в воду смотрела. Осенью того же года слегла, не помогали ей уже никакие врачи, ни лекарства, а в декабре ее и похоронили. Положили рядом с Ванечкой. Отпевал Анну отец Феофил. Хуторяне завидовали:
– Во, красота-то, и в станицу везти не надобно. Свой, домашний батюшка.
– Нашли чему завидовать! – злилась Настя.
После помин, на второй день, как положено, втроем пошли на кладбище завтракать. Снег еще не лег, но холодный ледяной ветер с Кубани выстудил все вокруг. Даже холмик свежей земли стоял промерзший. Сестры обнялись, безутешно поплакали над ним.
– Как же маме там холодно, наверное, – сокрушалась Настя.
– Ей хорошо там, – успокоила ее Нюся.
– Откуда ты знаешь, как там? Оттуда еще никто не вернулся.
– Не богохульствуй, сестрица. Там – царствие Небесное, – кротко пояснил отец Феофил.
Нюся молча погладила ее по плечу, и начала расстилать рушники на стылом холмике.
По дороге с погоста Нюся завела разговор:
– Собирайся, Настя, поедешь с нами. У нас теперь будешь жить.
– С чего этого? Никуда я не поеду, дома тятю буду ждать. – Воспротивилась Настя.
– У нас подождешь тятю. Да и какое там хозяйство! – махнула рукой Настя. – Корова, да две овцы только и остались, а одной тебе все равно не управиться. Одного сена накосить, ну-ка без мужика? И по хозяйству что прибить, что починить – это каково?
Действительно, после смерти Ванечки, хозяйство Барабашевых
