не ровен час, и все недобрые эмоции выбросятся наружу, разрушат семью. И тогда она увидит, что десять лет совместной жизни были фальшивыми, ненастоящими, глупой игрой в притворство! Может, это случилось бы и раньше, если бы семья столкнулась с серьезными трудностями, но трудностей, как ни странно, в их жизни не было. Были задачи. А любые задачи Арника и Иван решали совместно, упорно не называя их проблемами, и всегда находили правильный выход из затруднительной ситуации. Но здесь, на ровном месте, споткнулись. И об что?
Постепенно Арника начала винить саму себя. Она чувствовала вину перед мужем и Рикки, и еще вина ее заключалась в том, что не могла быстро подстраиваться под изменение окружающего мира. Ведь ничего еще не произошло, а она сама себе чужая. Даже у доктора в кабинете… Когда тот попросил ее раздеться, Арника стояла как истукан и чувствовала себя виноватой. Перед кем? За что?
– А что же ты, красавица, своим деткам жизнь не дашь? Смотри, какие ровненькие получились бы! Смугленькие! Эх, загляденье! Бедра, конечно, узкие очень, без помощи можешь и не разрешиться. Так сейчас разве беда это?
– Простите, – извинилась Арника.
– За что? – не понял доктор.
– За моих смугленьких, за бедра узкие, за то, что без помощи не смогу…
И наспех одевшись, Арника выскочила из кабинета, молясь о своих нерожденных смугленьких и страшась прикоснуться к своему тело, которое так бесстыже рассматривал доктор.
Невыносимое чувство вины усиливали и родственники. Едва Арника и Иван признались им в желании стать усыновителями, как родители мужа молниеносно окрестили их святыми, при разговоре с парой хватались воодушевленно за грудь и смотрели поверх их голов, как если бы там, чуть выше макушек, появились нимбы.
– Благородное дело, сын! – твердо произнес отец Ивана слова, которые в последнее время начали казаться Арнике приторными, и пожал руку. – Дерзайте, мы поддержим! Это правильное решение! А потом и свои пойдут. Худая она у тебя, корми лучше! Потому и детей нет пока.
– Пап, да мы можем родить, – смутился Иван.
– Ну, конечно можете, – покрутил седой ус отец Ивана, – но поправиться ей не помешает, уж больно прозрачная! Эльф какой-то или фея… Дом вон какой мы, сынок, отгрохали, ты один у нас с мамой! Потому детки нужны, чтобы нас, стариков, порадовать. А уж чьи они, значения не имеет, вырастите, станут вашими!
Мама Арники тоже поддержала дочь и была рада не меньше родителей Ивана и не меньше их считала дочку с зятем святыми. Эта надуманная святость, разговоры полушепотом, взгляды, которые обычно адресуются иконам, сводили Арнику с ума, умножая чувство вины до такой степени, когда хочется вырвать сердце и бросить его живым пульсирующим куском плоти людям под ноги, лишь избавиться от гнетущего чувства.
Через два месяца всевозможных проверок
