что их имущественное отношение должно регулироваться нормами, которые можно объединить названием квазиправовых»[201]. Аналогичным образом Н.В. Тригубович указывает на то, что ссылка сторон на вненациональные источники должна рассматриваться как инкорпорация их положений в договор, но не в качестве выбора применимого права[202]. Похожим образом высказывается В.А. Канашевский, отмечая, что отсылка к применимому праву означает право какого-либо государства и не включает в себя lex mercatoria[203].
Некоторые ученые высказываются менее категорично, отмечая, что государственные суды неохотно воспринимают отсылку сторон к lex mercatoria в качестве применимого права[204], в большинстве случаев не рассматривая такие договоренности в качестве соглашений о применимом праве[205]. Нужно отметить, что среди решений отечественных арбитражных судов нам не удалось обнаружить ни одного решения, в котором ссылка на средства негосударственного регулирования рассматривались бы судом в качестве выбора применимого права. Это свидетельствует о том, что в настоящее время отечественные государственные суды продолжают исходить из недопустимости признания средств негосударственного регулирования в качестве применимого права. Указанные регуляторы рассматриваются государственными арбитражными судами в качестве норм, инкорпорированных в международный коммерческий договор. На указанные обстоятельства обращает внимание также М.П. Бардина[206].
Безусловно, с чисто теоретической точки зрения понятие «применимое право» должно означать совокупность правовых норм, санкционированных к применению государством, закрепленных в источниках права и применяемых при регулировании международных коммерческих договоров. Как пишет А.В. Асосков, в поддержку данного тезиса часто приводят известный вывод Постоянной палаты международного правосудия Лиги Наций по делам о сербских и бразильских займах, в соответствии с которым каждый договор, который не является межгосударственным соглашением, должен основываться на национальном праве какой-либо страны. Мнение о том, что контракт не должен существовать в правовом вакууме и должен содержать отсылку к какой-либо системе национального частного права, было высказано в одном из решений палаты лордов, вынесенных в 1983 г. В зарубежной доктрине указанную позицию занимает П. Манковски, отмечая что вненациональным источникам недостает «демократической легитимации», поскольку соответствующие нормы не проходят демократические процедуры обсуждения в национальных парламентах и другие формы демократического контроля[207].
Как отмечает А.В. Асосков, аргумент об отсутствии у вненациональных источников «демократической легитимации» выглядит «весьма странным с учетом того, что при применении выбранного сторонами национального правопорядка не осуществляется проверка того, насколько демократическим способом были изданы подлежащие
Рубанов А.А. «Автономия воли» в международном частном праве как теоретическая проблема // Международное частное право: современные проблемы. М, 1994. – С. 218.
Тригубович Н.В. Указ. соч. – С. 72.
Канашевский В.А. Указ. соч. – С. 107, 109.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, часть третья: учебно-практический комментарий. – С. 328.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный). 4-е изд., испр. и доп. / Отв. ред. Н.И. Марышева и К.Б. Ярошенко. М., 2014. – С. 531–532.
Бардина М.П. Основание применения Принципов УНИДРУА при разрешении международных коммерческих споров по существу спора // Актуальные правовые аспекты современной практики международного коммерческого оборота: сб. статей / Под общей ред. д-ра юр. наук, проф. А.С. Комарова. М., 2016. —С.7.
Цит. по: Асосков А.В. Указ. соч.
