сям испещрённая свежевырытыми ямами. Но Евгений повёл Олега к невысокому кургану, стоящему несколько в стороне.
– Техники у нас в этом году нетути, – на ходу говорил он, – так что пробивались мы к захоронению дедовским методом – прорыли подкоп. Не беспокойся, там всё прочное, на голову ничего не ухнет.
– Да я об этом как-то и не думаю, – заметил журналист.
– А зря, ибо техника безопасности всегда должна быть на первом месте! – назидательно изрёк Ярков. – Не стоит надеяться на дядю, даже если этот дядя такой надёжный, как я. И вот ещё что: ход получился у нас довольно узкий, так что не обессудь.
– Если ты протискиваешься, то уж я как-нибудь, – заверил Алексеев.
– Да он и не длинный… – завершил наставления археолог. – Ну что, двинули? – и он показал на узкую щель, вгрызающуюся в тело кургана.
Олег молча шагнул вперёд. В голове метались мысли:
«Неужто я сейчас увижу Ключ? Но почему тогда я его не чувствую? И у Евгения в палатке ничего не ощущалось, а ведь, если они его нашли, это должно было хоть как-то проявиться… Ладно, “ещё немного, ещё чуть-чуть”[7], как поётся в одной хорошей песне… А ход-то и вправду низковат, макушка то и дело чиркает об его потолок. Стоит, пожалуй, нагнуться пониже… О-па, похоже, дошёл…»
Журналист неожиданно оказался в помещении, напоминающем пещеру: потолок ушёл ввысь, стены раздвинулись. Это он понял на ощупь – не было видно ничего, абсолютная чернота, аж круги плыли перед глазами, напрасно старающимися хоть что-то рассмотреть. А ещё тишина, вязкая какая-то, такое ощущение, что её потрогать можно. Только стук собственного сердца тревожно отдавался в ушах… И по-прежнему никаких признаков Ключа Умирающей Луны, ничего, указывающего на то, что он где-то рядом…
– Отойди от входа, – глухо донеслось откуда-то. – Только осторожно…
Олег поспешно сделал два неуверенных шага в сторону и снова замер на месте. Невидимый археолог шумно заворочался, видимо, выбираясь из подкопа, потом прошуршала струйка песка, скатившаяся по стене, и вдруг ослепительно ярко вспыхнула лампочка карманного фонаря. Луч света описал полукруг, темнота недовольно отступила, явив глазу земляные стены с неглубокой нишей в одной из них и бревенчатый потолок.
– Перед нами типичное скифское захоронение, – лекторским тоном заговорил Евгений. – Пол могилы выстлан берестой и вымощен, для этой цели использован горбыль. Углы укреплены брёвнами, низ стен выложен плахами. Перекрытие многослойное, накат, который мы видим, сделан из мощных брёвен. Ну как?
– Впечатляет… – негромко отозвался журналист: говорить полным голосом в этой древней могиле почему-то показалось ему кощунством.
– Но я тебя, брат, не для этого сюда тащил, – объявил Ярков. – Вернее, не только для этого. Смотри!
Луч света упёрся в дальний угол погребальной камеры. Из слежавшейся от времени земли торчал… человеческий скелет. Череп давно отвалился и теперь лежал
М. Ножкин «Последний бой».
