в сумраке, а утром – снова жива. А как только просыпаюсь – перво-наперво открываю окно и выглядываю во двор. На мне длинное очень тёмное синее платье, длинные перчатки из шкурки змеи, широкополая шляпа. Иногда – очень редко – что-то ещё, например, узкие бардовые (почти багровые), сапоги. Однако – должна сознаться – я не люблю одежду. Ведь она мешает чувствовать ветер. И дождь, и тепло, и… Она нужна мне единственно как защита от солнца.
За окном собираются мои слушатели. Они всегда там. Изо дня в день. Из года в год. Из вечности в вечность. Вот и сегодня – всё, как всегда. Уже все на месте – трое пушистых котят из деревни, молодой и серьёзный лис, живущий в дубраве, что напротив моего дома, пригоршня прошлогодних желудей, сосчитать которые я никогда не могу – надеюсь, когда-нибудь из них выйдут замечательные кряжистые дубки, старый потрёпанный веник, разбитый кувшин да огромный, ржавеющий подле забора, двуручный меч, забытый каким-то рыцарем.
Я оглядываю всех, киваю им и говорю:
– Итак, слушайте. Я начинаю…
*
– Давным-давно жил-был один учёный. То ли алхимик, то ли физик…
– Алфизик? – перебил один из котят.
– Нет, просто физик.
– А «Ал» – это имя? – тут же встрял другой. – Как у Капоне?
– Нет, это не имя. – Я очень терпелива. – И это – неважно… И задумался он как-то о вечности и пустоте, об атомах и фотонах. Да ещё – о времени. Очень смущало его то, что люди всегда делят время на части. У них всё – когда-то. Или в прошлом, или в будущем. Или сейчас. Причём, с первым и вторым всё понятно. Они равны друг другу, как лучи, полупрямые. И нет у прошлого начала, а у будущего конца. Но – настоящее?! Есть ли этот миг, который посредине? Или это только граница? Черта? Горизонт?.. И построил он тогда машину времени. Но не такую, чтоб путешествовать по царству Кроноса взад и вперёд. А чтобы проникнуть в самую глубину секунд и почувствовать, увидеть, пощупать самое мелкое мгновенье, какое только бывает на свете.
И отправился в путь. Всё глубже и глубже. Словно жук, который оступился и проваливается в дупло, не зная: а будет ли предел этой бездне?.. Или его падение бесконечно? Так и наш учёный всё падал и падал… Сотая доля секунды, тысячная, миллионная, миллиардная… Везде его встречали свет, и тьма, и жизнь, и смерть. И всюду что-то происходило. Жили люди, которые любили, искали и верили; и падал снег, и глядело на землю солнце. А он плыл и плыл. Люди провожали его взглядами, улыбались и махали вслед. Сколько это продолжалось – неведомо никому. И тогда это ему наскучило, и он повернул назад.
Он вернулся, так и не отыскав того кусочка времени, который бы он мог бы назвать самым малым, который он мог бы схватить и подержать в руках…
Я умолкла.
– И это – всё?..– разочарованно протянул Старый Веник.
– Нет, конечно, – сказала я. – Он не нашёл того, что искал, но он понял, что стоит жить. И надо ценить то,
