немного вперёд, она оглянулась и озверела:
– Ma che cazzo!!! Madonna, dammi una forza!24
Взгляд разъярённой блондинки едва дырку не прожёг в заднем стекле, и смертоносные лучи его чуть не пронзили насквозь наглеца, который с нелепым, извиняющимся выражением раскормленного портрета салютовал ей через стекло. Это, конечно, был Игорь.
София вышла из машины, как львица, с неумолимым намерением хищницы разорвать суслика в клочья.
Суслик же притих, как куропатка. Не вставал, не дышал, одну руку держал на руле, а другой щёлкал блокировкой замка дверей, то закрывая его, то открывая снова. Львица подошла и с силой дёрнула дверную ручку на себя:
– Увидимся в суде! – крикнула она и с силой же захлопнула, но, сделав лишь два шага, вернулась и дёрнула дверь снова: – И никаких борщей!
Во второй раз дверь хлопнула, как будто граната взорвалась. От удара золотая подкова клюкнула и, держась на одном гвоздике, перевернулась хвостиками вниз, что помаячили туда-сюда инерционно и через пару секунд повисли тоскливо, как вялые, жёлтые сопли. Игорь вжался в кресло. По до противности чётко выстриженному виску прокладывала путь к подбородку толстобрюхая капелька пота.
– Уф, – выдохнул он, – ну что же, хотя бы в суде…
Роман был занят регистрацией на рейс, Юля – с ним. Чуть в отдалении притоптывал и тихо подпевал сам себе Герман:
– Felicità è tenersi per mano, andare lontano. La felicità…
Он не заметил, как со спины к нему зашла дева без определённого возраста с высветленными волосами, развязно жующая жвачку.
– Простите, но, вообще-то, я здесь стояла, – предъявила она ему с вызовом.
Герман сдвинулся и пригласил, не переходя на русский:
– Certo, pure.25
И у той замкнуло. Она растерялась. Центр тяжести ухнул в целлюлитные булки. Она присела и так, на полусогнутых, убежала с визгом прочь от Германа, как от приведенья:
– Аа-ааа-аааа!..
То есть, там – Роман, Герман и Юля дружно рассматривали отметку о регистрации на путевом билете, а здесь тяжело дышала с перепугу пергидрольная отпускница:
– О, мать моя господи – он же итальянец!..
Сбоку к ней, оглядываясь на группу наших друзей, подошла подруга – такая же, но с ребёнком на руках, тёмными волосами, наращенными по верхним векам ресницами до размера лопухов и изрисованными пошлой маникюршей ногтями.
– Ты чё орёшь-то, мать? Заболела?
Тупея на глазах, пергидрольная подруга пробормотала:
– Он итальянец…
– Кто? – засомневалась Ресничка. – Да ладно! А ты чё?
– А я – как дура!
– Ну дык ты, мать, куда суёшься-то? Читать умеешь? Не видишь – Италия, написано. А нас Турляндия ждёт, олынклюзив!
Отдавшись ступору, пострадавшая отпускница ушла куда-то
Вот ведь срань! Матерь божья, дай мне сил! (ит.)
Конечно, прошу вас. (ит.)
