числе и графа Толя. В полдень повсюду разнёсся слух о том, что начат штурм Воли, самого важного из укреплённых предместий Варшавы. Паскевич несколько раз перекрестился, будто молясь. Когда же Воля была захвачена, разразилось всеобщее ликование. Фельдмаршал со всеми нами поскакал туда. На повороте дороги нас встретил пушечный залп, от испуга некоторые лошади сбросили своих седоков. Мы приехали в Волю как раз когда Высоцкий[10] со своей батареей попытался достигнуть крепости, но был от неё отрезан и пленён. Оставшиеся в живых защитники Воли, среди которых был и не желавший отступать старый генерал Совинский, бросились в церковь, и начали стрелять по нашим солдатам из-за алтаря. Этим храбрым людям крикнули: «Сдавайтесь!» Но они ответили новым залпом, и их закололи штыками.
Основная задача была выполнена, но нам предстояло преодолеть ещё мощную, укреплённую многочисленными пушками стену Варшавы. К тому же, никто не знал числа защитников крепости и того, действительно ли один из корпусов восставших разошёлся по домам. Потому в этот день мы ограничились достигнутым. Вечером обе стороны дали только несколько пушечных залпов, чем и были удовлетворены.
Поляки захотели начать переговоры, и в одном строеньице, расположенном на дороге, между фельдмаршалом и их диктатором Круковецким состоялась встреча. Паскевич вёл себя очень нерешительно, и тот разговор окончился ничем. Полякам дали время на размышление – до двух часов дня, после чего военные действия должны были возобновиться. Пробило час, два – но никакого ответа не последовало. Неожиданно раздался рёв, будто из тысячи глоток: наша артиллерия, выстроенная в линию напротив городской стены, начала стрелять; огонь вёлся мощными залпами, поляки отвечали тем же. Паскевич был контужен и увезён в лазарет. Командование взял на себя граф Толь. В тот момент из Варшавы выехал парламентёр, который потребовал отвести себя к фельдмаршалу. Толь, изначально бывший против всяких переговоров, послал навстречу ему генерала Берга, с предписанием как можно дольше разъезжать с посланцем в любых направлениях, исключая то, которое вело к фельдмаршалу. Тем временем наши войска приступили к штурму городского вала и его ворот.
Под моей лошадью взорвалась граната, отчего я взлетел высоко в воздух, но ранен не был. Саму же лошадь лишь легко контузило осколком. Так как мы не ели ничего уже два дня, один из моих казаков принёс мне из лагеря в котелке говядину. Я с товарищами отъехал назад, чтобы отведать наше лакомство, не подвергаясь опасности быть застреленным. Мы сошли с лошадей, поставили котелок на землю и сели на траву, нетерпеливо ожидая возможности вкусить бифштекса. Я потянулся вилкой за одним из кусков, но тут нас внезапно накрыло облако пыли, и мы потеряли сознание. Котелок и вилка исчезли – на них упало срикошетившее ядро. Наша еда была мельчайшими кусочками разбросана во все стороны. Очевидно, мы выбрали неудачное место для трапезы. Так я испытал на себе то простое правило, что на войне в тылу бывает намного опаснее,
Высоцкий Петр (Wysocki) – польский офицер, родился в 1799 году, в ночь на 29 ноября 1830 года подал сигнал к польскому восстанию. Будучи в чине полковника защищал редуты во время штурма Варшавы 26 августа 1831 г. Взятый в плен, он был сослан в Сибирь на каторгу; в 1857 г. помилован. Ум. в 1877 г.
