[Тут рассказ обрывается и начинается другая глава с пропуском пустой страницы. – В.К.]
1834. Кавказ. Дагестан
Была распутица. Тысячи людей благословляли Московское шоссе, и мы на четвёртый день прибыли в Москву. Против прежних поездок по простой дороге это считалось скорым. В Москве я остановился у Москворецкого моста, имея вид на Кремлёвские палаты, на Ивана Великого и другие замечательности столицы.
Первым делом моим было побежать на площадь посмотреть на гражданина Минина, а потом съездить в 3-ю Мещанскую к Григорию Ивановичу Фишеру фон Вальдхейму[11], ветерану наших энтомологов. Григорий Иванович принял меня со свойственным ему радушием, обласкал и поощрил, показав мне все свои коллекции. Я удивлялся и истинно наслаждался этими редкостями. На другой день я должен был у него отобедать, и мне представлена была честь повести мадам Фишер в столовую залу. За столом разговоры наиболее заключались в новостях из Петербурга, о царской фамилии Императора Николая и т. п. Это считался разговор хорошего тона.
Осмотрев замечательности Москвы, я на 5-й день уехал, потому что орденансгауз не позволял мне даже останавливаться в столице. У меня была казённая подорожная. За Москвою начались наши дорожные бедствия. Мы тонули и вязли в грязи. В Подольском разлилась река, паром был малоисправен и останавливался на всяком шагу. Тут мне рассказывали странный случай. На пароме перевозились два казённых фургона с холстом, управляющий какого-то имения с грузом медных денег и возвращающийся домой крестьянин с повозкою. Паром наехал на льдину, и казённые фургоны свалились в воду и потонули, прочее всё было спасено. Так как казённое ничего не пропадает, то было произведено надлежащее следствие, и решено так: исправнику заплатить треть убытков за то, что не смотрел за исправностью перевоза, управляющему, бывшему на пароме, – другую треть, за то, что заботился о своих медных деньгах, а не о казённом интересе, а проезжающему на том же пароме мужику – третью треть, за то, что на своей повозке уехал, не дав помощи утопающим.
Подъезжая к Туле, мы на станциях встречали целые шкафы, наполненные разными произведениями этого фабричного города, блестящие снаружи и в три дорого настоящей цены. Самый город повсюду украшен вывесками са моваров, и кажется, что это после казённого оружейного завода есть самый главный его фабрикат. Чем дальше мы подвигались на юг, тем становилось теплее, чернозёмистая грязь в течение двух суток обращалась в гель, другое бедствие для путешественника. Начиная от Воронежа наступила степь, покрытая повсюду зеленью, и эта зелень, всё зеленея, тянется более 600 вёрст до самых гор Кавказских. 10-го мая я прибыл в Пятигорск. Тут уже было жарко. Фруктовые деревья отцвели, и виноград начинал уже пускать свои отростки. Трава была в аршин вышиною. Первое дело было искать квартиру. К счастью ещё немного наехало больных, так что [я] нашёл квартиру в три веселые комнаты в доме у фельдшера.
Григорий Иванович Фишер фон Вальдгейм – выдающийся московский энтомолог (1771–1853).
