буркнула Ольга. Она не собиралась ему подыгрывать.
Никита сделал вид, что не чувствует напряжения и начал красочный рассказ про скорое подключение Интернета, про живописную дорогу в Каор и про городок с неприличным названием, про покупку диванов и про английских пенсионеров. При других обстоятельствах уже через минуту Ольга хохотала бы вместе с ним и ругала бы за неразумные траты. Однако в этот раз она слушала его молча. Без обратной связи монолог довольно быстро завял.
– Как наш сын? – Никита на ходу сменил тему, но, судя по реакции жены, не слишком удачно.
– Наш сын?! – в голосе Ольги что-то звякнуло. – Ты правда хочешь знать, как дела у нашего сына? Тебя это действительно волнует?
Никита опешил. Он любил сына и готов был сделать для него все что угодно. По крайней мере, сам он думал именно так. В следующем году Алекс заканчивал выпускной класс и должен был уехать в Лондон. Никита выбрал для него бизнес-школу, так как ребенок, по его мнению, не мог определиться самостоятельно. Алекс довольно хорошо учился, катался на горном велосипеде летом и на сноуборде зимой и, как достойный сын своего отца, пользовался бешеным успехом у девушек. Как-то незаметно для отца Алекс окончил художественную школу и по всеобщему мнению неплохо рисовал. В последние годы он не на шутку увлекся граффити, но отец не воспринимал это занятие всерьез. Никита видел сына финансистом, и во имя этой цели Алекс уже целый год безропотно занимался с репетитором математикой и совершенствовал английский. Никита представлял своего сына свободным человеком, который в любой стране мира чувствовал бы себя как дома. Наверное, подсознательно он хотел этого с первого дня, когда узнал, что у него будет ребенок, и потому еще с младенчества придумал для сына, которого назвали Александром, универсальное имя Алекс. С его легкой руки это имя прочно приклеилось к сыну. Только бабушка, мама Никиты, не приняла заморской манеры и, вопреки всем, до сих пор звала взрослого внука Сашенькой.
– Конечно, волнует. Странный вопрос! – робкая попытка возмутиться осталась незамеченной. – Что случилось, Олюш?
– Слава Богу, пока ничего не случилось! Но нашему сыну плохо! Он ненавидит математику и не хочет уезжать в Англию. Он пытается заслужить твое одобрение, поэтому делает все, как ты хочешь. А ты! Ты ничего не видишь и не слышишь! Тебе ни до кого нет дела! – и тут Ольга разрыдалась.
Пожалуй, впервые в жизни Никита испытал облегчение от слез жены. Она плакала крайне редко. Как всегда в подобных случаях, он разрывался от жалости, но плачущая Ольга была ему понятней, чем упрямая и непреклонная. Обычно Никита мог быстро ее успокоить: наговорить глупостей, затормошить, зацеловать и превратить проблему в очередную хохму. Благодаря этому они никогда надолго не ссорились. Но, во-первых, его метод не работал на расстоянии, а во-вторых, нынешняя ситуация кардинально отличалась от обычной размолвки. Пришлось импровизировать.
– Олюш, пожалуйста, поговори со
