тюремные служащие. Один на стороне посетителей, и двое – на стороне заключенных.
В том отсеке, куда привели Деметрия, находился так же и адвокат Фед Налов. Он сидел у дальней стены, разложив перед собой какие-то бумаги и, надев очки, бормотал что-то нечленораздельное. Напротив него, по другую сторону перегородки, сидел человек в серой мятой одежде. Это был мужчина лет сорока, лысый и с татуировкой на шее. Что именно изображал нательный рисунок разглядеть не представлялось возможным, да Деметрию и не особо это было интересно. Гораздо занимательнее ему показался тот факт, что заключенный слушает своего адвоката не особо внимательно и едва ли собирается следовать его указаниям.
Деметрий сел подальше от них, у двери, и стал ждать. Через несколько минут в дверь с той стороны постучали. Охранник, стоящий у двери, вставил в нее ключ и открыл. В отсек заключенных вошел еще один тюремный служащий, ведя перед собой заключенного.
Это был мужчина примерно того же возраста, что и клиент Налова, только он не выглядел, как типичный уголовник. На его голове лохмотьями торчали наполовину седые, наполовину черные волосы, а на лице отобразились признаки преждевременного старения – морщины, круги под глазами и равномерный нездоровый цвет кожи. Он был худ и слегка сутул, шел шаркающей походкой и боязливо глядел по сторонам.
Его подвели к перегородке и посадили напротив Деметрия. Тюремщик отстегнул наручники, сковавшие Тита Аронова за спиной и вышел за дверь. Постовой снова закрыл ее на ключ.
Деметрий снял висевшую над подоконником телефонную трубку, его отец сделал то же самое. Однако какое-то время они пребывали в напряженном молчании. Возможно, отец решил предоставить первое слово Деметрию, в то время как сам Деметрий не знал с чего начать. Видимо поняв это, Тит Аронов заговорил-таки первым:
– Здравствуй, Деметрий. Честно говоря, я уже много лет назад перестал надеяться, что ты когда-нибудь придешь. Я бы и не узнал тебя, если бы мне не сказала стража, что пришел ты. Ты ведь был совсем маленьким, когда я оказался здесь.
– Я пытался прийти, – сказал Деметрий, – Много раз. Но мама не разрешала. Она первое время вообще говорила, что ты умер, но я откуда-то узнал, что тебя посадили. А когда вырос, я уже сам не хотел. Знаешь, она долго мне внушала что мне лучше забыть о твоем существовании.
– Да, я так и думал. Знаешь, я от нее другого и не ожидал. Она никогда не разделяла моих взглядов. Надо сказать, она и не любила меня никогда. Мы ведь поженились, потому что нас так распределили. В администрации сидят тетки, которые решают, кому на ком жениться, и они редко учитывают пожелания самих людей. А тебе еще не определили суженую?
– У меня психиатрический диагноз. Я нахожусь под опекой Лиз. Моя жена должна будет стать моим следующим опекуном. А еще она должна быть бесплодной, чтобы у меня случайно не появились дети. Правительство не дает разрешений на рождение детей людям с подобными диагнозами. В общем, я думаю они отложили мое дело в долгий ящик. Да и Лиз не стремится передавать опеку.
– Да уж, твоя мать очень властная женщина. Я ни в коем случае не
