даймё с окраин страны, а также против Ёси и всех тех, кто хотел, чтобы именно его избрали сёгуном. Эта связь станет могучим оружием в наших руках, как только она родит ему сына – это заодно смягчит ее и повыпустит из нее яд. Она уже давно должна была бы забеременеть. Врач мальчика увеличит ему дозу женьшеня или даст ему немного особого снадобья, чтобы увеличить его силу, ужасно быть таким неспособным в его возрасте. Да, чем скорее она понесет от него, тем лучше». Он допил свой чай.
– Мы встретимся завтра на заседании Совета. – Оба небрежно поклонились друг другу.
Ёси вышел из комнаты и поднялся на стены башни. Ему был нужен свежий воздух и время, чтобы все обдумать. Внизу под собой он видел огромные каменные укрепления с тремя опоясывающими их рвами, один внутри другого, несокрушимые форпосты и подъемные мосты. Стены поражали своей чудовищной высотой. В замке свободно размещались пятьдесят тысяч самураев и десять тысяч лошадей, вместе с просторными павильонами, дворцами для избранных, преданных семей – при этом в кольце внутреннего рва жили только семьи рода Торанага – и садами повсюду.
В центральной башне, над и под ним, находились наиболее охраняемые жилые помещения и святая святых – апартаменты правящего сёгуна, его семьи, придворных и вассалов. А также сокровищница. В качестве опекуна Ёси тоже жил здесь – нежеланный сосед, которого постарались отселить подальше, но все же в безопасности и со своей собственной стражей.
За внешним рвом начинался первый пояс княжеских дворцов, охранявших подступы к замку. Это были огромные, богатые, широко раскинувшиеся резиденции, за которыми тянулся пояс дворцов поскромнее, потом еще один – из совсем уже скромных. Каждый из даймё в стране имел здесь свой дворец. Место для каждого определил сам сёгун Торанага и приказал возвести их в соответствии с новым введенным им законом санкин-котай.
«Что бы он сейчас посоветовал мне?
Во-первых, терпение, потом он процитировал бы Сунь-цзы: „Знай своего врага так, как ты знаешь себя самого, и тебе не страшны сто битв; если ты знаешь себя, но не знаешь врага, за каждую одержанную победу ты потерпишь также и поражение; если же ты не знаешь ни себя, ни врага, ты уступишь во всех битвах до единой“.
Я знаю кое-что о своем противнике, но недостаточно.
Я снова благословляю отца за то, что он заставил меня понять ценность образования, за то, что долгие годы он приставлял ко мне многих разных и необычных учителей, как японцев, так и иностранцев. Печально, что у меня не было дара к изучению языков, поэтому учиться приходилось через посредников: голландские купцы учили меня истории мира, английский матрос помог проверить истинность того, что говорили голландцы, и открыл мне глаза – так же и Торанага использовал Андзин-сана в свое время, – и сколько их еще было.
Китайцы, которые рассказывали мне о науке управлять, о литературе, об „Искусстве войны“ Сунь-цзы; старый французский священник-ренегат из Пекина, который провел
