не понукаемая чужаками!
Однако пока что я не сёгун, Нобусаду избрали сёгуном по всем правилам, Соглашения существуют, принцесса Иядзу существует, существуют Сандзиро, Андзё, и гайдзины бьют тараном в наши ворота».
Он поежился. «Мне нужно быть еще осторожнее. Отравление ядами – древнейшее искусство; днем ли, ночью, в воздухе может просвистеть стрела; за стенами замка сотни наемных убийц-ниндзя, готовых продать свое мастерство кому угодно. Да еще эти сиси. На все это должен быть какой-то ответ! В чем он заключается?»
Морские птицы, кружившие, перекликаясь между собой, над городом и замком, нарушили мозаику его мыслей. Он пристально посмотрел в небо. Ничто не предвещало смены погоды или бури, хотя это был месяц перемен, когда прилетают большие ветра и вместе с ними зима. Зима будет тяжелой в этом году. Пусть не такой голодной, как три года назад, но урожай собрали бедный, даже беднее, чем прошлой осенью…
«Погоди-ка! Что там говорил сегодня Андзё? Это еще напомнило мне о чем-то?»
Он повернулся и знаком подозвал одного из своих телохранителей, чувствуя, как его охватывает возбуждение.
– Приведите сюда этого соглядатая, рыбака, как его имя? Ах да, Мисамото. Тайно и без промедления доставьте его в мои покои – он содержится в караульном помещении Восточной стражи.
Глава 8
Вторник, 16 сентября
С первыми лучами солнца орудия флагмана с ревом салютовали сэру Уильяму одиннадцатью залпами, когда его катер подошел к трапу корабля. С берега ветер донес обрывки приветственных криков, все трезвое население собралось там, чтобы проводить флот, отплывающий в Эдо. Ветер набирал силу, море слегка рябило, небо покрывали редкие облака. Под свист боцманской дудки сэр Уильям торжественно поднялся на борт, Филип Тайрер за ним следом – остальные сотрудники миссии уже находились на сопровождающих их военных кораблях. Оба дипломата были во фраках и в цилиндрах. Тайрер держал руку на перевязи.
Они увидели адмирала Кеттерера, ожидавшего их на главной палубе, и рядом с ним Джона Марлоу. Оба офицера были в парадных формах – треуголки, синие мундиры с золотым позументом и пуговицами, белые рубашки, жилеты, панталоны и чулки, туфли с пряжками, до блеска начищенные сабли, – и у Филипа Тайрера сразу же мелькнула мысль: «Черт, каким красивым и элегантным и вместе с тем мужественным всегда выглядит Джон Марлоу в своем мундире, точно так же, как и Паллидар в своем. Дьявол меня забери, если у меня есть парадная одежда, вообще любая одежда, если уж на то пошло, чтобы соперничать с ними! В сравнении с ними я беден как церковная мышь, даже еще не заместитель секретаря. Черт! Ничто так не льстит мужчине, как мундир, и не придает ему такого веса в женских глазах…»
Он едва не налетел на сэра Уильяма, который остановился на верхней ступеньке, когда адмирал и Марлоу вежливо отдали ему честь, не обратив на Тайрера никакого внимания. «Черт, – подумал он, –
