Единственный в своем роде и им останется, мисс Джесси.
– О Господи, Ослоу, помню, когда он издох, я была еще совсем маленькой… в каком это году?
– В 1808-м. Великий был старик. В колониях его смерть оплакивало больше людей, чем кончину Джорджа Вашингтона.
Девушка звонко рассмеялась.
Обойдя конюшню, Джеймс увидел сидевшего на бочонке Ослоу. Джесси примостилась рядом на земле, скрестив ноги и жуя соломинку. Старая шляпа опять залихватски сидела на голове, а густые рыжие, выбившиеся из-под шпилек волосы разметались по плечам. На ней красовались такие же отрепья, как на любом конюхе, – старые шерстяные штаны пузырились на коленях и доходили лишь до щиколоток. Однако Джеймсу показалось, что веснушки на носу немного посветлели.
– Признайся, Джесси, – сказал он, подходя поближе, – какое снадобье ты применила? По-моему, оно пахнет огурцом.
– Какое еще зелье? – удивился Ослоу, кивая Джеймсу. Но тот лишь покачал головой.
– Значит, ты рассказываешь о Диомеде?
– Ничем я не пользуюсь. Просто люблю огурцы. Вы когда-нибудь видели Диомеда, Джеймс?
– Однажды, еще в детстве. Отец взял нас с братом на скачки, и он был там, великий старик, как говорит Ослоу. Стоял величественно, как король, и все мы, проходя мимо, кланялись. Да, такое зрелище нескоро забудешь. Утверждаешь, Джесси, что постоянно носишь с собой огурцы и ешь?
– Иногда.
Джесси резко встала и отряхнулась. Джеймс заметил, что штаны слишком туго обтянули круглую попку, и нахмурился. Джесси увидела это, и объявила с видом банкира, пойманного на воровстве из кассы:
– Я зашла на несколько минут, чтобы повидать Ослоу. Не думайте, я не шпионила, ничего в таком роде. Ослоу говорит, что Соубер Джон покрыл Суит Сьюзи.
– Да. Все прошло как по маслу.
– Мне хотелось бы его купить.
– У тебя денег не хватит, Джесси. Никогда и ни за что.
– Когда у меня будет собственная скаковая конюшня, я стану самой знаменитой и богатой владелицей конного завода в Америке.
Ослоу тоже встал.
– Ничуть не удивлюсь, мисс Джесси. Ничуть. Ну а пока веди себя хорошо, девочка. И напомни, чтобы я рассказал тебе о коте Грималкине.
Он, насвистывая, отошел.
– И как долго ты беседуешь с Ослоу?
– Мы знакомы чуть не с самого моего рождения. Он мой друг и знает все о каждой лошади каждой породы. Вам известно, что Соубер Джон прямой потомок арабских скакунов?
– Известно. Просто я никогда тебя здесь не видел раньше. Ты часто приходишь к Ослоу?
Девушка смущенно шаркнула носком ботинка по земле.
– Джесси, я не обвинял тебя ни в шпионаже, ни в попытке отравить лошадей.
– Да я скорее вас отравлю, нежели причиню зло лошади! Ладно, сознаюсь, я приходила сюда совсем маленькой.
